Герой и мир в Степном волке Гессе.

Но, с другой стороны, чернота эсэсовских униформ — это такой фон, на котором что угодно может показаться светлым. Что ни говори, а Волк — хищник, и куда девать темное безумие, ярость Галлера, его маниакальное желание пролить кровь любимой? Но, конечно, Гарри Галлер – это полностью ассоциация с Волком, но все же совмещение в одной душе, как Волка, так и бюргера-идеалиста. И эта грань раздвоения личности достаточно трагикомична.«Степной волк»: здесь оба слова двузначны, излучают свет и тьму одновременно. Если переложить эти символические значение на русский лад, то для русского человека степь – это нечто родное, его стихия, которая звучит в знакомых с детства народных песнях. Но совершенное иное восприятие у жителя Германии. Немец – житель ухоженных, прибранных и опрятных городков, которые уютно расположились между горами и горками. И для него слово «степь» - это что-то непривычное, а сам образ степи является символом простого, чужого и пустого, это угроза для обжитого мира, к которому он привык.И в данном произведение степной волк – это как бы тьма, угроза в квадрате. Волк – степной, и степь – волчья. Для Германа Гессе ширь степи ассоциировалась и с Карамазовыми, на которых он еще в 1921 году указал как на прообраз будущего для европейского бюргера. «Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил»,— говорит у Достоевского Митя Карамазов. Это высказывание можно применять и к душе Гарри Галлера, к романтичной душе. Герой вступил в последнюю, заключительную стадию романтизма. Как бы то ни было, Гессе увещевал читателя помнить, что «над Степным волком и его сомнительной жизнью возвышается иной, высший, непреходящий мир», что «история Степного волка рисует недуг, но не такой, который ведет к смерти, не конец, а обратное этому — выздоровление». Эстетический уровень Германа Гессе позволял ему мыслить так, что на уровне символа и морально-жизненного отражения «Степной волк» вовсе не представляет собой воплощение хаоса. И то, что образ распада к самому распаду в итоге не приводит.Острота тревожных вопросов, составляющих содержание «Степного волка», отчасти притуплена. Сам Гессе несколько разочаровался в своем не в меру и не во времени «красивом» романе. «Немец читает его,— жаловался он,— находит его милым и продолжает саботировать республику, делать сентиментальные политические глупости, жить своей прежней лживой, недостойной, непозволительной жизнью». Вскоре сбылись худшие предчувствия писателя, побудившие его еще в 1912 году навсегда переселиться в Швейцарию и в 1923-м отказаться от немецкого подданства: «сентиментальные политические глупости» немецкого филистера уготовали путь Гитлеру. Гессе еще раз, как во время первой мировой войны, становится объектом газетных нападок. «Он предает немецкую литературу современности врагам Германии,— объявляла пронацистская «Нойе литератур».— В угоду еврейству и большевикам от культуры распространяет он за границей ложные, вредящие его родине представления». Перед лицом темного варварства, отнявшего у писателя его родину, Гессе собирает все свои духовные силы ради выявления смысла культуры, как он его понимал. Так начинается последний период творчества Гессе, давший самые зрелые и самые светлые его произведения. Жалоба непонятого романтического юноши, так часто звучавшая в его книгах, навсегда умолкает. Ее сменяет бодрость классической музыки. «Будь то грация менуэта у Генделя или Куперена, или сублимированная до нежного жеста чувственность, как у многих итальянцев или у Моцарта, или тихая, сосредоточенная готовность к смерти, как у Баха,— это неизменно некое противление, некая неустрашимость, некое рыцарство, и во всем этом отзвук сверхчеловеческого смеха, бессмертной ясности»,— читаем мы в «Игре в бисер». Так оправдались слова «Моцарт ждал меня», замыкающие безумство «Степного волка».ЗаключениеЕсли подводить итоги данной работы, то следует еще раз обратится к заключительной части романа, которая выражает традиции символизма и модернизма, господствовавших в литературе в начале XXвека. В каждом зеркале он видит свое отражение в психологическом плане. И это было раскрепощением сознание, которое растворяло концепцию «степного волка». И выходит, что этот психологический образ всего лишь первая ступень к развитию индивидуальности.И в итоге получается, что внутренний кризис, по мнению писателя, преодолеть можно только обратившись к бессмертным ценностям искусства. Или пойдя по другому пути – последовать за элементарными чувствами, которые заключены в джазовой музыке, танцах или карнавалах, пропитанных атмосферой экстаза. Но при этом финал романа не имеет законченного смысла, он остается открытым и подчеркивает идею о нравственном выборе каждого человека.Список литературыАнисова А.А., Жук М.И. Архетип Тени в романе Г. Гессе «Степной волк» с точки зрения теории аналитической психологии К. Г. Юнга // Культурно-языковые контакты. Вып. 9. – Владивосток: Изд-во ДВГУ, 2006. – С. 300-312Березина А. Г. Герман Гессе. – Л.: Лен.ун-т, 1976. – 128 с.Гессе Г. Степной волк. – СПб: Азбука, 1999. – 279 с.Каралашвили Р. Г. Комментарии // Г. Гессе. Собр. соч. в 4-х т. Т. 2. - СПб: Северо-Запад, 1994. – С. 497-510.Леонова Е.А. Немецкая литература ХХ века. Германия, Австрия: учебное пособие. – М.: ФЛИНТА, 2010. – с. 353Науменко А. С. Писатель, околдованный книгой // Г. Гессе. Магия книги. – М.: Книга, 1990. – С. 169-219.Седельник В. Д. Герман Гессе и швейцарская литература. - М.: Высшая школа, 1970. – 91 с. Эдингер Э. Ф. Эго и архетип. – М.: ПентаГрафик, 2000. – 264 с.