Докритический период философии Канта

Во-вторых, принцип сосуществования (согласно которому каждая вещь связана с другими, если есть общая зависимость от первоначала).
Кант всячески старается обосновать ньютоновскую физику метафизикой и неустанно подчеркивает ценность последней в выяснении последних оснований реальности («О причинах землетрясений», «Теория ветров», «Об оптимизме»). Так, Кант предлагает заменить духовную монаду Лейбница монадой физической, действием которой микропространство во взаимодействии с другими монадами трансформируется в пространство как таковое.

5. Разделение метафизики и этики и отход от метафизики Лейбница-Вольфа

В работах 1764 года «Исследование степени ясности естественной теологии и морали» и «Наблюдение над чувством прекрасного и возвышенного» Кант, во-первых, видит метафизику по образцу ньютонианской физики: следует искать правила опытной проверки с участием геометрии, и, во-вторых, отделяет этику от метафизики: способность к теоретическому познанию истины не та же самая, что способность к добру. Благо мы улавливаем моральным чувством, на это первыми указали Шефтсбери и Хатчесон.
В работе «Грезы духовидца, поясненные грезами метафизика» 1766 года Кант рассматривает метафизику уже не как науку о сущностях в духе Лейница, а, скорее, как науку о пределах применимости разума. При этом ньютонианская наука общественно значима своей объективностью, а этика не нуждается в метафизике, поскольку опирается на моральное чувство.

6. «Коперниканский поворот» Канта: проблематизация познания и новое понимание метафизики

В 1770 году Кант подготовил диссертацию «О форме и принципах чувственного и интеллигибельного миров», которая обозначила так называемую новую «коперниканскую революцию» в преодолении противоречий рационализма и эмпиризма, догматизма и скептицизма, радикально переосмыслив всю философскую проблематику того времени.
Работа стала введением к новому пониманию метафизики как науки о принципах чистого разума.
Кант устанавливает разницу между познанием чувственного и познанием умопостигаемого. Первая обязана воспринимающей чувственности субъекта, аффекты которого свидетельствуют о существовании объекта. В чувственном познании вещи явлены так, как они являются субъекту, а не каковы сами по себе, то есть являются феноменами. Умом, как правило, постигают нечто, необнаружимое чувствами. Схваченное интеллектом – это ноумены, дающие представление о вещах, как они есть сами по себе (от греч. noein – размышлять). Интеллекту мы обязаны такими понятиями как возможность, существование, необходимость (о чем чувства молчат), на этих понятиях основана метафизика. Чувственное познание интуитивно, поскольку непосредственно. Но все чувственное проявлено во времени и пространстве, которые у Канта также обретают новое понимание.
Теперь пространство и время не вещная реальность, как понимали их ньютонианцы, и не просто отношения между телами, как полагал Лейбниц. Пространство и время – формы чувственности, структурные условия переживания мира, нашей воспринимающей способности. Значит, не субъект примеряется к объекту, чтобы познать его, а наоборот, объект (предмет) соразмеряется с субъектом. Это стало новым источником света, прозрением и великой интуицией Канта, движущей идеей его «Критики чистого разума».













5