Эволюция творчества Виктора Попкова: от сурового стиля 50-60 г.г. к собственной авторской позиции

Надо сказать, что такой проблемы для Попкова не существовало. Связь поколений он испытывал кровно. Он питал огромную любовь к матери, к погибшему отцу, уважение к старшим художникам, но проблематика его работ гораздо шире сострадания к родным и близким. Поводом для картины послужила шинель отца его жены - художницы К. И. Калинычевой. Шинель хранилась в семье как реликвия и в то же время использовалась для дела во всех необходимых случаях. Связанные с ней реальные события утрачивали для художника свою конкретность, казались неважными рядом со все заслоняющим желанием распространить всеобщее на частное. Именно поэтому в автопортретах художник выступает двойником настроений своего времени, окружающего мира. Он как бы представительствует от лица современности. Но в таком расширительном толковании автопортретного жанра происходит разрыв с ним, ибо мир пропускается через художника, а художник, представая духовным эквивалентом этого мира, словно в нем растворяется. Поэтому уже не сам по себе, а в себе содержа нечто большее, выходящее за авторское «я», автопортрет, еще сохраняя портретный облик автора, обогащается его прозрениями мира, рисующими реальную картину эмоционально-психологического состояния человека. В картинах «После работы», «Приезжайте к нам на дачу», «Воскресенье» изображен сам Попков и в то же время уже не Попков, а лишь человек, иногда близко, но чаще отдаленно с ним схожий».3.2 Философское осмысление бытия человека в символах («Натюрморт с лоскутным одеялом», «Мезенский цикл»)Двигаясь дальше в направлении «сурового стиля», Попков мог бы иметь большой «официальный успех». Он и имел его - пока «неправоверность» мастера не сделалась слишком очевидной. В 27 лет, по меркам тогдашнего времени очень рано, он был принят в Союз художников СССР, в 1962 году его «выпустили» в Финляндию на Фестиваль молодежи и студентов. В 30 лет он вошел в Комитет по присуждению Государственных и Ленинских премий.Дальнейшая линия развития мастера должна быть проложена в сторону камерного психологизма («Развод» (1966), «Семья Болотовых» (1968)) и попытки философского осмысления действительности, недавней истории, вечных бытийных тем (Мезенский цикл (1966-73), «Шинель отца» (1972), «Бабка Анисья» (1973)). Неоконченной картиной «Осенние дожди» открывался какой-то новый период в творчестве Попкова — по одной картине еще трудно сказать, какой, но, очевидно, более насыщенный, или, лучше сказать, пронизанный «лирическими токами», Пушкина Попков «увидел» за несколько лет до «Осенних дождей» - ведь переходы от темы к теме; от стиля к стилю совершаются не в одну минуту. Постепенно, в работе над какой-то картиной, возникает замысел другой - иногда совсем, по всему другой - картины.Внимание к «человеку-негерою», к его скромному существованию, обывательским драмам, к переживаниям, далеким от судеб социалистического строительства, — все это характерно для искусства 1960-х годов. Усталость от официоза и многофигурных композиций претворилась в картины с камерными, очень незамысловатыми сюжетами. Таким образом, Попков, создавая свои «семейные картины», творил в русле эпохи Чувство трагического с этих пор уже не отпускало Попкова. И крупицы трагедии, растворенные в обыденности, в попковских полотнах вновь кристаллизуются — то пятнами насыщенного красного цвета в контрасте с черным и белым («Развод», 1966), то нервностью черных штрихов и линий и глубиной теней («Больной мальчик», 1967)Не случайно в 1967 году Виктор Ефимович, набрасывая ответы на анкету газеты «Московские новости», записал: «Не знаю, как на Западе, а у нас уход в себя (на сегодняшний день) необходим. И это не уход, а приход к себе, а коль ты человек, то значит, ты и возвращаешься к человеку, и человек становится главным в работах художника, если даже на картине его нет». Возвращаясь к человеку, Попков возвращался к истокам своей семьи и - шире — страны. Родители его были «вчерашними» москвичами, приехавшими в столицу из голодной деревни в начале 1930-х годов. И это неисключительная семейная история.В душе художника жила тоска по простоте и цельности жизни. И все это он находил на Русском Севере, куда отправлялся каждое лето. Еготворчество питала любовь к северной деревне с ее пустеющими, приходящими в ветхость избами, с суровым климатом и еще более суровым бытом, далеким от городской цивилизации, к людям с яркими характерами, к самобытной культуре, словно возвращающей нас на сто–двести лет назад.Данью его любви к Северу стал цикл полотен «Мезенские вдовы» (1965–1968). В картинах этого цикла очень остро чувствуется время- это послевоенная эпоха, когда в деревнях остались одни вдовы, их мужья не вернулись с войны или погибли в лагерях, а молодежь уехала в город работать или учиться. И эти рано постаревшие женщины несут на своих плечах не просто тяжелый быт, а всю нашу непростую российскую историю.Взлетом в творчестве Виктора Попкова считается цикл «Мезенские вдовы». Все портреты –«Старость», «Ожидание», «Одна» и другие, написанные в конце 60-х - начале 70-х годов, звучат особой, полной боли и трагизма нотой. В каждой картине - характер и судьба. Сам Виктор Попков вспоминал: «Я попытался написать работы, которые на первое смотрение некоторыми зрителями воспринимались как тяжелые, мрачные, пронизанные чувством тоски и угнетенности... И когда эти работы ругали и обвиняли в мрачности, мне было досадно не за свои работы, а за тех людей, баб-вдов, которых не хотели видеть, их горя...». Он считал, что обязан был отдать несколько лет «этой трагедии, которой не удалось избежать человечеству в наш XX век», «донести до зрителя мысль, что этого не должно быть».Наиболее яркий пример мезенского цикла - картина «Воспоминания. Вдовы», в которой мастер создал образ, полный драматизма и почти эпического звучания.Об истории создания этой картины Виктор Попков вспоминал: «Хозяйка, где я жил, собрала гостей - своих подруг - и, приняв меня в свою компанию, пили брагу и ели лепешки да треску с душком. Они долго сидели, вспоминая свою молодость. Я лежал возле стены на чистом полу и смотрел на них снизу. То ли я задремал, то ли забылся, но, очнувшись, ясно увидел всю сцену, которая сдвинула и время, и пространство, и их жизнь, и мою жизнь, и жизнь погибших дорогих людей, и моего в 36 лет убитого отца, и мою несчастную мать, и весь трагический смысл происходящего. Боже мой, ведь во всей избе только они, обиженные войной в самой молодости - теперь уже старухи вдовы. И только я, случайный человек, один свидетель их бабьей, проклятой, одинокой доли. Вся их жизнь, вся их молодость проплывала сейчас у меня перед глазами. Остались только воспоминания. «Ах, война, что ты сделала, подлая». Ничего не оставалось, как тут же, лежа на полу, скомпоновать линейный эскиз будущей картины, куда вошел, кстати, весь замысел без изменения. Так родилось полотно «Воспоминания».На картине мы видим избу с низким потолком. В красном углу вместо иконы - портрет Карла Маркса, точный знак эпохи. Пять старух в красных сарафанах, как некогда в молодости, собрались на посиделки. Одна из них поет, другая, сидя рядом на лавке, ее слушает, глубоко задумавшись. Третья пляшет, помахивая платочком. Четвертая смотрит в окно, словно еще надеясь, что вернутся с войны погибшие. А пятая стоит посреди избы, тяжело опустив руки, глядя в пространство перед собой. Ее уста молчат, но фигура красноречива - это не просто воспоминания, это исповедь, обращенная одновременно к зрителю и к вечности, перед лицом которой скоро предстанет эта женщина. Яркий красный цвет сарафанов, контрастирующий с темными стенами избы, подчеркивает драматизм события. Можно даже сказать, что образы этих старух символичны. Судьбу этих деревенских женщин художник переосмыслил как драматическую судьбу народа.Полотно «Северная песня» — центральное в цикле «Мезенские вдовы», которому художник отдал несколько лет своей жизни. Иногда название картины «расширяется» и выглядит как «Северная песня («Ой, как всех мужей побра­ли на войну...»)», и это расширенное название подталкивает зрителя к лучшему пониманию трагической сути картины. Точнее - одной из ее граней, ведь, как и всякое по-настоящему талантливое произведение, «Северная песня» имеет несколько планов, которые, наслаиваясь друг на друга, образуют неповторимый рисунок бытия.Приступая к работе над «Северной песней», художник сомневался. Боялся, что получится «просто жанр». «Саму тему, смысл происходящего, - писал он, - можно было выразить только в жанровом плане. А преодолеть скептическое, как что-то устаревшее, косное отношение к жанровым работам сейчас очень трудно». «Просто жанра» не вышло. Вышло цельное лиро-эпическое полотно, где смотрят друг на друга два мира, которым не сойтись друг с другом, друг друга не понять и каждому остаться при своем. Но вот, что-то происходит в этой избе, где воздух, дрожащий четырехголосием, отражается от бревенчатых стен. Что-то важное для всех. Поют. Слушают.О «происхождении» цикла «Мезенские вдовы» — и «Северной песни» как центрального полотна этого цикла — Виктор Попков в 1968 году рассказал сам. Уникальная искренность воспоминаний художника о своей главной работе такова, что мы решаемся привести их почти целиком:«История как она есть. Три года назад мне пришлось прожить 29 дней на востоке от Архангельска в деревне Зимняя Золотица и заездом побывать в двух деревнях на ре­ке Мезени. Замыслов новых работ у меня не было (кроме «Бригада отдыхает», где все было для меня ясно.Осталась только работа с холстом).Но и Север не хотелось включать в свою творческую жизнь. Может быть, в этом было виновато громадное коли­чество работ: бесконечных пейзажей, церквей и натюрмортов из предметов, ставших декорацией, вышедших из упо­требления... Поэтому я ехал туда просто посмотреть новые места, зная, что эта поездка первая и последняя. Приехав в Москву, я забыл крепко-накрепко про Золотицу и Мезень.Но проходило время, и в минуты, которые нельзя назвать радостными, мои мысли обращались к тому северному месяцу. Стало ясно, что так просто от Мезени мне не уйти. Где-то самое дорогое в моей прошлой жизни живет сейчас там. И на следующий год - опять я в тех краях, уже зная и предчувствуя, что мне нужно. Можно сказать, что тот вечер, когда бабы пели, забыв про нас, не давал мне покоя весь год.Для работы «Северная песня» понадобилось еще одно северное лето, хотя эскиз уже был готов. Черновой, трудной работы было много. Пришлось почти для каждой фигуры рисовать и изучать несколько человек. Чтобы потом случайный набросок получился самым необходимым. И если бы не те дивные песни, в которых выражена вся жизнь этих безвестных баб, да перекличка песен с днем сегодняшним, может, не написал бы я «Северную песню»... Да, здесь жанровая сцена. Женщины-вдовы поют песни, их слушают студенты - физики, музыканты или художники. Вот и все. Поэтому пришлось по многу раз возвращаться к эскизам, но решение не выходило за рамки жанра. Жанр - да, жанр. Сейчас я говорю не о том, что получи­лось, а что хотелось. Но как только в эту литературно-сюжетную ситуацию я ввел мелодию песни, стараясь все подчинить ей, попробовал холодно-зеленый пейзаж столкнуть с малиновым полыханием цветка на окне. Ввел физически обиженную Богом горбунью, но осветил ее лицо той дивной лучезарной чистотой, глядя на которую, можно забыть и про возраст, и про убогость (вспоминал Стрепетову), ввел рядом с ней (пожалуй, главное) девочку-ме­лодию, хрупкую и одухотворенную, хотя ее сознательно даже писал в другом стилистическом ключе, и которая выражала подтекст всей этой сцены, то картина должна бы­ла по мысли приобрести принципиально другое звучание (я не знаю, удалось ли мне это, но так я хотел). Да, и весь холст мне хотелось наполнить этой мелодией. Я старался во время работы чувствовать мелодию песни и слова Окуджавы: «Ах, война, что ты сделала, подлая».Здесь еще меньше сюжета, места действия. Это попытка посмотреть на себя и со стороны, и как бы изнутри, поставить вопросы и не обязательно сразу на них ответить. Единственное условие, обязательное для такого подхода к работе, - абсолютная честность и искренность. Если здесь будет малейшее несоблюдение истин, то спастись не­возможно. Но такой путь, как мне кажется, открывает колоссальный простор для творчества: раскрепощение абсолютно ото всех догм веры в других людей, в их разум и чувство, да и веры в себя. Здесь художник «голый», и спрятаться не за что...И еще мне хотелось показать в картине слитность двух противоположных групп людей. Несмотря на внешнее различие, на разную жизнь, на то, что одни - живут в деревне, а другие - в городе; все равно перед большими человеческими переживаниями - такие различия бессильны».Особое ме­сто среди них принадлежит «Северной часовне», внося­щей некую новую эмоцию в попковский «северный полиптих». Северная светлая ночь. Мальчик застыл в дверях часовни - и видит что-то, чего не видим мы. Но и мы видим нечто, недоступное его взгляду: ангелов с алыми крыльями, своей «огненной экспрессией» напоминающих ангелов Феофана Грека, а бесплотной вытянутостью фигур - росписи Дионисия в Ферапонтовом монастыре. Картина светлая и какая-то обещающая. В ней уже чувствуется переход к следующему, последнему, периоду в творчестве мастера.«Северная песня» и «Воспоминания» - смыслообразующие картины Мезенского цикла. Они - та ось, вокруг которой цикл строится. Написав «Песню», Виктор Попков не сразу смог разлучиться с Севером. В конце 1960-х — начале 1970-х годов он создал еще несколько картин, выглядящих как бы послесловием к тому, что было сказано в «Воспоминаниях» и «Песне».Картиной «Сени» Попков попрощался с Мезенью.Работы мезенского цикла - это подлинный взлет в творчестве Виктора Попкова, эти работы, можно сказать с уверенностью, поставили имя мастера в один ряд с великими живописцами русского искусства. Правда, тогда не все были готовы принимать такой поворот в творчестве художника. Он сетует в дневнике: «Я попытался написать работы, которые на первое смотрение некоторыми зрителями воспринимались как тяжелые, мрачные, пронизанные чувством тоски и угнетенности... И когда эти работы ругали и обвиняли в мрачности, мне было досадно не за свои работы, а за тех людей, баб-вдов, которых не хотели видеть, их горя...».Созданный в 1968–1969 гг. «Натюрморт с лоскутным одеялом», в котором злободневное соседствует с вечным, – работа метафоричная и многоплановая. Среди кусочков, из которых «сшито» это лоскутное одеяло, можно увидеть вырезки из газет тех лет и репродукции, помогающие понять смысл этого художественного высказывания: фотография братьев Кеннеди, снимок планеты Земля, сделанный с лунной поверхности, и фрагмент фрески Джотто «Поцелуй Иуды». Политическую обстановку в мире тогда, несмотря на декларируемую «разрядку», определяло соперничество СССР и США: в натюрморте намеком на это служат разбалансированные чаши весов в правом верхнем углу и ножницы в левом верхнем, а знаменитый образ Джотто и снимок Земли вписывают происходящее в контекст мировой истории и, шире, в космический миропорядок. Лоскутки одеяла, словно кирпичики, из которых складывается современная художнику реальность, в свою очередь, включенная в общую ткань истории.Во втором натюрморте (с серым лоскутным одеялом) – речь идет уже не о земной истории, а о творчестве самого Попкова. Это своеобразный автопортрет творчества: картины с темой лоскутного одеяла образовали символическую пару – образ макрокосма и образ микрокосма. Мы видим значимые подробности разных произведений Попкова: это и ветка дуба, знакомая зрителю по картинам «Полдень» и «Хороший человек была бабка Анисья», и крошечный вариант полотна «Двое», и букетик цветов, отсылающий к работам середины 1960-х годов, и повторение графического портрета неизвестного мужчины. Примечательно появление в картине иконы, с одной стороны, вроде бы символизирующей связь с традициями, а с другой – решенной неожиданно нетрадиционно. Приглядевшись к ней, понимаешь, что не можешь узнать изображенный сюжет, что иконографии такого рода не существует и что она, очевидно, целиком придумана художником, возможно, как намек на необходимость вечного поиска в искусстве.В 1970-е Попков углубляет свои художественные и философские поиски. Тема человеческой памяти, тема жизни и смерти постоянно возникают в его картинах. Пример тому известное полотно «Хороший человек была бабка Анисья» (1973, ГТГ). Сюжет, казалось бы, простой - похороны старой крестьянки, которую уважала и любила вся деревня.Уход из жизни человека – трагическое событие, но оно позволяет задуматься о смысле жизни и о тех, кто продолжает жить. Художник ставит вопрос: что остается после нас на земле?Люди — старые и молодые — стоят над могилой под сенью могучего дуба (явно олицетворяющего древо жизни). В них ощущается искренняя благодарность ушедшей Анисье, которая, может быть, и была тем праведником, без которого не стоит село. И эта благодарная память звучит как мелодия продолжающейся жизни в фигурах подростков и детей, они как новая поросль могучего древа жизни.Тема картины – смерть, но колорит ее яркий, жизнеутверждающий. В красках осени, отливающих медью, и в кое-где мелькающей яркой зелени на полях не увядание, а плодоношение, залог будущей жизни. Попков здесь раскрылся как колорист (как далеко это цветовое решение от лаконизма ранних его работ!), но ощущается, что его потенциал велик. Устремление вперед было характерно для художника всегда.«Единственно, о чем я мечтаю, это сделать хорошую картину», — говорил Попков своим друзьям незадолго до смерти. В поздних его работах все чаще появляется автопортретная фигура, заставляющая зрителя воспринимать живопись как исповедь художника. Это картины 1972 г. «Шинель отца», «Работа окончена», «Художник в деревне», «Мой день», «Мать и сын». При этом сюжетная завязка позволяет не только раскрыть различные стороны личности, характера и судьбы художника, но и, как в притче, из частного случая вывести общий, глубинный смысл.Нередко на этих полотнах художник рисует свою мать. Отношение к матери у Попкова было не просто уважительное, но благодарное и даже благоговейное. Именно она давала ему духовные силы, учила любить, сострадать, преодолевать трудности, видеть красоту и смысл вжизни.После поездки в Михайловское Попков пишет картину «Осенние дожди. Пушкин» (1974,ГТГ). В ней ощущается нечто исповедально-автобиографическое. Здесь он попытался передать характер, созвучный его собственным внутренним исканиям. Не случайно, когда хоронили художника, рядом с его гробом стояла именно эта картина.3.3 Тема свободы творчества («Сон Попкова», 1970), «Осенние дожди»)В ноябре 1974 года художник Виктор Ефимович Попков был убит выстрелом инкассатора, когда подошел к машине «Волга» и попросил водителя подвезти его. Впоследствии инкассатор утверждал, что действовал по инструкции. Похоронили художника на Черкизовском кладбище.Тогда эта страшная, нелепая, ничем не объяснимая история не получила должной общественной огласки. А советское правительство, стремясь замять скандал, поспешило присудить художнику, которого не очень-то жаловало, Государственную премию СССР (посмертно). Так в 42 года оборвалась жизнь одного из самых значительных русских художников второй половины XX века.Но самое главное произведение Попкова — его судьба. Похожей нет ни у одного продвинутого концептуалиста, и, вполне вероятно, они многое бы за такую легенду отдали. Мальчик из рабочей семьи блестяще оканчивает Суриковский институт, за первую же большую картину «Строители Братской ГЭС» обласкан властями. В 27 лет, по тем меркам очень рано, вступает в СХ СССР, в 62-м едет в Финляндию на Фестиваль молодежи и студентов. В 67-м получает почетный диплом биеннале современного искусства в Париже. 30-летний Попков даже вошел в комитет по присуждению Государственных и Ленинских премий. Налицо был большой социальный успех.А параллельно - алкоголь, попытка самоубийства (его буквально из петли вытащил тесть), предчувствие смерти. За пару недель до гибели Попков принес друзьям пластинки: «Поставьте музыку на моих похоронах». На похоронах рядом с гробом стояла неоконченная картина Виктора Попкова «Осенние дожди (Пушкин)». Теперь она находится в собрании Третьяковской галереи.Отличительной чертой творчества Виктора Попкова является притчевый характер его произведений. Языком символов он пишет рассказ, повесть, роман пластикой линий, пятен, цвета, фактуры, достигая виртуозной техники исполнения. В его полотнах всегда есть тайна и загадочная притягательность. Сила его творчества еще и в том, что языком живописи он умел достичь оптимального результата в своих замыслах. Идея, колорит, композиция, виртуозный рисунок — все на высочайшем профессиональном уровне.Виктор Попков был глубоко национальным художником. Его патриотические вещи касались всех сторон жизни в обществе и близких ему по духу людей. Он как режиссер вживался в материал и проникался сочувствием к персонажам своих полотен. Видимо поэтому, эмоциональная наполненность его холстов до сих пор находит отклик в сердцах многих зрителей.Из воспоминаний о Викторе Попкове«Попков одна из ключевых фигур отечественного послевоенного искусства. За несколько лет он совершил скачок от социального в экзистенциальное» (Ян Брук, замдиректора ГТГ по научной работе).«Когда рассматриваешь картины Виктора Попкова, невозможно отрешиться от воспоминаний о том выстреле и ранней, в 42 года, смерти. Попков оставил нам вечную загадку: почему?»«Одни говорили: строй душил, надвигались застой и творческая несвобода. Но смерть — это такое большое событие, политическими причинами ее не измеришь и не объяснишь. Как бы то ни было, жизнь его явно тяготила, он искал случая от нее избавиться».«Вот такая судьба. И живопись Попкова в преломлении этой судьбы воспринимается иначе - еще значительнее и куда трагичнее».«Когда-нибудь, в Москве будет открыт музей Виктора Попкова, специально построенный, по особому проекту. В огромных светлых залах будут висеть его полотна - все: и те, которым присуждена Государственная премия, и те, которым еще предстоит быть оцененными критиками и потомками», — писала известный журналист и литератор Жанна Гречуха.Если говорить о живописной технике Попкова, то в последние годы его жизни она тоже претерпела изменения. В картинах (а в особенности в пейзажах), близких по времени написания к роковому 1974 году, художник обращается с цветом гораздо сдержаннее, чем прежде, отказыва­ется от ярких акцентов, стремясь, наоборот, к взаимосвя­занности всех тонов, к их обусловленности друг другом. Попков как бы пытается шагнуть из мастеровитой нарочитости в ту последнюю простоту, эквивалент кото­рой в русской литературе - проза Пушкина. Пытается взглянуть на мир детскими глазами, глазами «без опыта», но при этом не опошлить своего искусства другой нарочитостью - наивной.Случается, замысел требует немедленного воплощения, но чаще - ему надо побыть «в прихожей», подождать своей очереди. Так было и с последним полотном Виктора Попкова. В воспоминаниях художника Юрия Павлова есть фрагмент, позволяющий в определенной степени восстановить процесс рождения «пушкинской картины»:«Все впереди - новые работы, жизнь, счастье, успех и неделя еще целая неделя нашей жизни у тети Фроси в деревне Велегож. Это был первый год работы Попкова над большой картиной «Хороший человек была бабка Анисья». Дни стоят короткие, вечера длинные. У нас отдельная комната с печкой и сильной электрической лампочкой - можно писать, рисовать и читать. После работы днем на ветру и на холоде нам было очень хорошо в нашей теплой и комнате. Иногда Виктор уходил в другую избу к старушкам играть с ними в карты, а на самом деле рисовать, искать, искать и вживаться в свою тему. Но чаще всего он рисовал или писал, я, лежа на постели, читал вслух Пушкина, найдя в Попкове настолько восхищенного слушателя, что томик со стихами, поэмами и «Евгением Онегиным» был перечитан за время нашей поездки несколько раз.В голове у Попкова всегда было много задуманных картин, так что он готов был даже раздаривать свои замыслы. И вот здесь, в Велегоже, в красном альбоме начинают появляться первые рисунки Пушкина. Всего лишь наброски поэта, не больше. Но вот уже Пушкин сидит в интерьере картины «Северная песня» перед поющими старухами. Однако этот ход мыслей не устроил Попкова, и тема Пушкина была забыта до поры, до времени. Она ждала своего часа, чтобы возникнуть неожиданно и совершенно ни на кого не похоже, и в то же время так, чтобы казалось, что только так и могло быть. И в этом весь Попков - неожиданно и очень просто.Друг Виктора Попкова художник Игорь Обросов писал после его смерти: «Не случайно последней работой Виктора Попкова стала картина «Осенние дожди (Пушкин)». Пушкин, опершись о колонну с террасы дома трагически-пе­чально вглядывается в пустынные, величественные про­сторы поймы реки Сороти... Печаль, тишина и молчанье. «Унылая пора, очей очарованье»...Моральным долгом художника Попкова было открыть для других Пушкина, своего, личного, близкого ему. Достоверность, правдапервооткрытий жизни Пушкина привлекали Виктора обратиться к тщательному изучению не из «вторых рук» истории жизни поэта. Трагическая гибель Виктора пришла в минуты вдохновения, в часы радостного ощущения, открытия для самого себя новых понятий величия гения поэта Пушкина, гения Пушкина - человека...»Рождение замысла «Осенних дождей» относится к осени 1973 года, когда Попков, приехав в Михайловское, был зачарован меланхолической, неброской красотой здешних мест. В первом, блестящем по эмоциональному состоянию эскизе к картине возникла изящная фигура поэта на фоне прекрасной природы, где осень окрасила все в желтые и синевато-зеленые цвета. Попков нашел в Михайловском созвучия своему настроению, в пушкинской поэзии - родственный взгляд на мир. Элегичность всего строя картины, блеклые цвета унылого пейзажа с одинокой белой лошадью, дрожащая рябь на реке и зябкая фигура поэта, взирающего на дивную осеннюю природу, соответствовали лирическому чувству Попкова. Подобно поэту, он так же оставался один на один с миром природы и постигал ее скрытые ценности. Художник заказал фрак, одевал в него художника Ю. С. Павлова и писал Пушкина. Но нередко он сам облачался в «пушкинские одежды», чтобы «войти в роль», а главное — почувствовать нечто, роднившее его с поэтом.Живопись полна изящества, присущего последним произведениям Попкова. Оно в утонченной фигуре Пушкина, нервных его пальцах, охвативших руки, в бледной цветовой гамме дальних лугов, тактичной желтизне округлых кустов с рельефно прорисованными листьями. Изящество — в пропорциях колонн и консолей, в соотнесении их с масштабом человека. Лирично-печальная русская природа поэтична, как у Пушкина, музыкальна, как его поэзия. Историческая достоверность сюжета захлестывается остроэмоциональной художнической речью, повествующей о проникновенном восприятии художником природы, мира. Картина, конечно, не историческое произведение. Скорее это импровизация на тему Пушкина, некая ретроспекция, позволившая Попкову окунуться в мир поэтических переживаний, уподоблений поэту.«Осенние дожди (Пушкин)» — прощальное произведение Попкова. Может быть, потому, что для художника так важно окрасить все личным мироощущением, он не останавливается перед подчинением этим целям особенностей других жанров. В картине «Осенние дожди (Пушкин)» узнаются варианты настроений, внутренних переживаний Попкова. Они видятся в зыбкой фигуре поэта, в тоскливом осеннем пейзаже, в порывистом неуютном состоянии ветреной погоды. Художник как бы уподобляется своим персонажам, и в этом проявляется суть всех последних его произведений. Очевидно, поэтому «Осенние дожди» так близки его «ассоциативному» циклу, близки автопортретному жанруУже в первом эскизе, сделанном на одном дыхании, появля­ется тонкая, как бы колеблемая ветром фигура поэта на фо­не дивного, затканного золотым и зеленым, пейзажа. Пушки­наПопков в это время почувствовал как-то особенно близко, тревожно, глубоко. И эта эмоциональная связь с поэтом по­зволила художнику создать не «литературно-историческое» полотно (невольным героем коих Пушкин делался не так уж редко), а личную, почти «исповедальную» картину.Как вспоминал один из друзей Виктора Попкова Юрий Павлов, который осенью 1974 года был с ним в Пушкинских Горах, Попков был не только очень глубоким человеком, выдающимся художником, но и очень интересным поэтом. Когда Павлов попросил Попкова сочинить что-нибудь о термосе, тот прочитал целую оду, «оду любви, терпению, заботе и самоотречению, о смысле жизни, заключенном в стремлении защитить нечто, не дать остынуть, согреть собою и тело, и душу человека!»Пушкина Попков писал с художника Ю.С. Пав­лова, одетого в специально заказанный для работы над картиной фрак. Иногда Попков и сам надевал этот фрак. Это помогало ему «вжиться в образ».Тускло-охристая листва, зябко лиловеющая Сороть, сине-зеленые поля и холмы за ней — лучший фон для темной, остро очерченной фигуры Пушкина, застывшей на крыльце.Свою меланхолическую ноту вносят в композицию архитек­турные детали — мокрые от дождя перила, деревянные колонны с трещинами, сирот­ливая скамейка внизу.Одинокая белая лошадь — блуждающий мотив в живописи и графике Попкова. Что это за дополнительный шифр (или, наоборот, ключ)?Еще подростком в деревне он решил бодаться с местным бычком, а тот ему рогом саданул в переносицу. Еле жив остался. По сути, он всю жизнь бодался с властью. И она его не щадила. Он органически не принимал лжи и несправедливости. В своих картинах он мог донести до зрителя свои идеи и мысли. В любой картине он сам незримо присутствует как персонаж. Кажется, все происходящее происходило прямо перед ним, чему он был свидетель. Картина «Мой день» тому свидетельство. Он изобразил себя в зимнем пейзаже за этюдником. Слева старушка, справа молодая девушка. Он видел, как девушка выскочила из дома, поругавшись с матерью, и бросила на снег ключ. Сам художник сделал из этого события притчу о молодости и старости, об одиночестве, о времени. Он сам не знал, какую линию выбрать — у него их было несколько. Простая бытовая сцена обросла легендами и домыслами критиков. На вопрос критиков отвечал, что та ассоциация, которая у вас возникнет по поводу картины, та и будет правильной. Когда писал «Шинель отца» — плакал. Вспоминал отца, погибшего на фронте. Его учитель Е. Кибрик спросил как-то: «Виктор, у тебя в картине «Хороший человек была бабка Анисья» люди накрыты накидкой от дождя, а дождя нет. Почему?» — «Дождь в душе», — ответил Попков. Одна из самых знаковых картин живописца — «Осенние дожди. Пушкин». Было много вариантов эскизов после поездки в Михайловское: Пушкин целился из пистолета в свое изображение в зеркале, был изображен падающим, лежащим. Оптимальный вариант состоялся, когда Виктор почувствовал себя на месте Александра Сергеевича перед дуэлью. Пушкин бледный, опирающийся на колонну, стоящий спиной к зрителю, но лицом к вечности. Лестница вниз, летящие осенние листья, лужи дождя. Картина оказалась последней на мольберте живописца и, пожалуй, самой пронзительной в своей автобиографичности.Заключение9 марта этого года исполнился бы 81 год со дня рождения художника Виктора Ефимовича Попкова. В Москве музея пока нет, а вот в Мытищинском художественном музее уже давно работает мемориал Виктора Попкова.После гибели В.Е. Попкова прошло почти тридцать лет, но интерес к творческому наследию автора, к изучению феномена этого удивительного мастера не угасает. Его искусство рассматривали и анализировали в разных социально-культурных контекстах и традициях, чаще всего проводя аналогии с произведениями писателей-«деревенщиков» Федора Абрамова, Василия Белова, Валентина Распутина, Василия Шукшина, оставляя в стороне такие явления отечественной культуры, как проза Василия Аксенова или фильмы Андрея Тарковского, в которых философское, нравственное осмысление времени выходило за пределы чисто национальных представлений и сопереживаний, обретая общечеловеческое значение.Будучи русским по рождению, духу и судьбе, Виктор Попков вышел, возможно, сам того не ведая, на уровень больших наднациональных художественных обобщений, сделанных им на материале сугубо русском исходя из собственного опыта и знания жизни своего народа. Наверное, поэтому произведения живописца по прошествии времени не теряют своей актуальности, постоянно, словно изнутри, наполняясь новыми образно-содержательными красками и драматургией.Несомненно, все или почти все, что писалось и говорилось о творчестве Попкова, правомерно и обоснованно, однако исчерпывающей характеристики его искусству не было и быть не может, точно так же, как и в случае с другими великими художниками прошлого и настоящего. Его творчество неисчерпаемо.Многие исследователи обращали внимание на глубинную связь творчества Попкова с древнерусской иконописью, с образами, созданными Дионисием, с традициями мастеров «Бубнового валета», с тем, что духовно озаряло и нравственно вдохновляло целую плеяду блестящих художников «шестидесятников». Вместе с тем фактически ни один из критиков не замечал созвучность его живописи шедеврам старых европейских мастеров, в частности произведениям маньеристов, таких, как Эль Греко. Однако если более пристально вглядываться в работы Попкова, можно проследить подобную близость не просто в формальных приемах и определенной стилистике, а прежде всего во внутренней экспрессии, экзальтации, выраженных в удлиненности, особой вытянутости фигур, во всполохах цвета, в понимании композиционного пространства. Наиболее очевидны подобные аналогии в портрете-картине «Шинель отца», где за спиной художника, словно примеряющего на себя груз нравственной ответственности своего поколения перед памятью отцов и дедов, высвечиваются силуэты старух, персонажей картин из цикла «Мезенские вдовы». Здесь проблема метафорического образного обобщения решена на высочайшем уровне профессиональной культуры. Эти задачи претворены прежде всего средствами живописи, полифонией игры цвета и света, пластикой формы и ирреального пространства, при том что в картине ассоциативно присутствует развернутое во времени повествование, которое отодвигается на второй план, тем самым уступая место главному - художественной идее, позволяющей раздвинуть исторические границы образа. Такое сравнение кому-то покажется преувеличением и натяжкой, хотя в целом ряде работ мастера мы найдем достаточно убедительные аргументы в пользу предложенной версии.И это один из ярчайших примеров в творчестве Виктора Попкова, где можно проследить его индивидуальность. Индивидуальность того времени, в которое он творил. Его, конечно, как представителя поколения интересовала советская живопись, но вместе с тем он тянулся к образцам классической живописи, которая была основой всего. Ее образцы стали той опорой, которая помогала художнику выразить себя, свои чувства и мысли. В то время советский художник не слишком мог оперировать к тем картинам, которые были написаны в имперскую эпоху, да и еще западноевропейскими художниками. Советский художник – это, прежде всего, воплощатель идеологии, он сам должен строить собственный стиль, который будет отражать жизнь и быт советского человека. Индивидуальность была непозволительной роскошью, доступной только тем, кто обладал истинным талантом, и кто стремился не забыть классические образцы. И таким был Виктор Попков.Холсты Виктора Попковапредполагают подобные неожиданные открытия, которые лишний раз подтверждают жизнеспособность и, говоря современным языком, востребованность его искусства.Сегодня говорят и пишут о творческом наследии мастера не в силу юбилейных шаблонов или инерции, а по существу. Он был художником широкого диапазона, с равным успехом работавшим в разных жанрах, оставившим нам блестящие пейзажные полотна и натюрморты, портреты и многофигурные композиции, которые по привычке продолжают рассматривать, следуя сложившимся стереотипам и тем самым приземляя его уникальный талант, гуманистическую и художественную значимость произведений. Подобная тенденция, вопреки здравому смыслу, по-прежнему присутствует в отечественном искусствоведении и чисто формально приводит даже самые значительные явления нашего искусства к некоему условному обособлению от мирового художественного процесса.Конечно, Виктор Попков, как и другие великие художники России, в своем творчестве исходил из реалий времени, испытывал глубокое чувство сострадания к своему народу и нравственную ответственность, связанные с историческими судьбами Отечества. Но при этом, он обладал редким даром видеть то, что временем сокрыто. Большое внимание уделял мастер деталям и предметам антуража, которые под его кистью то превращались в некие магические символы и знаки, то становились «одушевленными». Он нередко прибегал к кинематографическим приемам, максимально приближая к зрителю своих героев, выдвигая их на авансцену, изображая крупным планом. Благодаря различным не клишируемым приемам он достигал экспрессивной выразительности, внутренней монументальности в раскрытии образного строя картины. Он всегда создавал сложные, многослойные по цвету, по нюансам и фактуре живописные партитуры своих картин, наполняя их рожденными воображением музыкальными парафразами, о которых чуткий и заинтересованный зритель только догадывался, мелодию которых безмолвно воспроизводил в памяти. Попков неповторимо передавал в пространстве холста состояние тревожно звучащей тишины, эмоционального напряжения, в котором концентрировалась всеобъемлющая духовная энергия, что особенно чувствуется в его автопортретных работах «Мой день», «Работа окончена», «Шинель отца».Творчество Виктора Попкова отмечено эмоциональной виртуозностью живописно-пластического языка, отвечает самым высоким критериям художественности, образности. Его произведения полифоничны и многоассоциативны, в них присутствуют общечеловеческие представления о красоте и духовности. Каждое полотно мастера — это философское размышление, исповедь автора, с религиозной одержимостью обнажавшего противоречие человеческого бытия. Он по-особому понимал, интуитивно ощущал незримую связь времен, преемственность поколений и традиций.Художник писал обычных людей в обычных жизненных обстоятельствах, а картины заставляли зрителя быть сопричастным к социальным проблемам общества, которые были видны в живописной пластике. Он всегда говорил: «Когда болит или радуется душа, тогда-то и получается настоящее произведение». Многие художники задаются вопросом: «А что сейчас писал бы Попков?» Творчество мастера было искренним и откликалось на впечатления, которые трогали сердце, мимо которых он не мог пройти, не оставив следа. Я думаю, в наше смутное время он обратился бы к истории России, к русскому национальному самобытному искусству, потому что сейчас это — болевая точка страны. Все, кому приходилось писать о Попкове, сходились на том, что во всем его творчестве поражают чистота и совестливость души, взволнованная личная интонация, прямая или косвенная автопортретность. Без этого нет художника Попкова.Виктор Попков стал одним из отцов-основателей «сурового стиля». Но это ли не говорит о том, что Попков не хотел следовать за другими. Он принял участие в акте творчества, когда было рождено что-то новое не только для него, но для целого пласта художников, многие из которых так и остались в рамках этого стиля. Но он идет дальше, в своих произведениях отражая не то, что предписано идеологией, а то, чего жаждет выразить именно его душа. И средства, и темы он выбирает такие, какие были близки именно ему.Его время было временем, когда художники искали необычных решений, преодолевая привычность натурной манеры. Придумывали замысловатые композиции, близкие к гротесковой или примитивистской изобразительности, форсировали цвет, освобождая его от тональной сглаженности, усиливали вес и тяжесть фактуры, приближая ее к естественному впечатлению предметности или, наоборот, подменяя цвет краской, и т. п. Современники упрекали Попкова в отсутствии живописного дара. Действительно, сильной стороной его был рисунок, в данном случае – готически заостренный в фигурах высохших, обескровленных женщин, и композиция, всегда неожиданная, составленная из предметов, увиденных с необычной точки зрения, в странном ракурсе. Но и живопись его необычна: она не продолжает традицию пленэра, а построена на тональной основе, вспыхивает пятнами и тут же затеняется, что создает беспокойную сумятицу света и тени. «Северная песня» входит в цикл «Мезенские вдовы». Образы художника близки к гротеску. Это видно не только в картине «Воспоминания. Вдовы», где намеренно отринута соразмерность фигур и пространства (огромные старухи упираются головами в потолок избы, что создает впечатление стесненности жизни), а также натуры и ее трансформации – это особенно заметно в чрезмерной «костистости» фигур и граненой конструкции лиц. Искажены в этой картине и цветовые характеристики.С двух картин – «Майский праздник» и «Тишина» (обе – 1972) начинается новый этап творчества Попкова и советского искусства последней трети ХХ века. Его отличает не прямое изображение, а ассоциативный строй мысли, слагаемый из сюжетных фрагментов, рождающих представление о сюрреалистичной жизни. Девочка, с закрытыми глазами прыгающая через веревочку над пропастью, цементный памятник, выхваченные светом красная церковь, город Боровск, деревня на всхолмленной поверхности и зловещая черная ворона, летящая внизу над поверхностью бордовой реки, - все эти знаки-символы картины «Майский праздник» ассоциируется с абсурдом и призрачностью жизни.Картина «Тишина» усиливает сюрреалистические видения. Смысл ее трагичен. Кончилась война, и на опустошенной земле выставлены полуразрушенные цементные памятники воинам-победителям. Следы разрухи, опустошения – голая земля, засохшие деревца, разрушенная церковь, странным образом сопоставленная с памятником погибшим на войне, - не оживляют, а, напротив, усиливают впечатление окончания жизни. Единственное живое существо – девочка, закрывшая глаза, - движется в неизвестность. Картина строится на уподоблениях, на прозрениях истинного настоящего и, возможно, сокрытого будущего.Таким образом, в начале 1970-х годов Попков радикально переломил ситуацию в живописи. Явственно обозначилась образная структура и смысл образов, разошедшиеся с «суровым стилем» и обозначившие контуры неоманьеризма ХХ века.Творчество Попкова как бы прервало «суровый стиль», который стал себя исчерпывать. Правда, стилистика его еще долго сохранялась, но он все чаще возвращался к привычной жизнеутверждающей тематике и поэтому терял своеобразие. Многие мастера оставались на уровне выдвинутых им задач еще долгое время, но появившиеся новые художественные тенденции стали затмевать яркое и содержательное художественное явление, явившееся одной из вершин искусства ХХ века.Список литературы«Художественный журнал» (http://xz.gif.ru/numbers/51-52/surovo)http://artclassic.edu.ru/catalog.asp?cat_ob_no=&ob_no=17246http://www.youtube.com/watch?v=gar1D6dw_W0http://xz.gif.ru/numbers/51-52/surovo/Акимова И.Г. Советская жанровая живопись. М., 1962.Алпатов М.В. Этюды по истории русского искусства. В 2 т. М., 1967.Анисимов Г. Виктор Попков. – М., 1970. — (Художники 60-х); Бобриков, А. Суровый стиль: мобилизация и культурная революция / А. Бобриков // Художественный журнал. – 2003. – №51/52. – с. 25–29Буткевич, Д. С уклоном в суровый стиль / Д.С. Буткевич // Независимая газета. – 27.01.2006. – с. 3Ванслов В. О станковом искусстве и его судьбах. – М.: Изобразительное искусство, 1972 Варшавский Л. Советское изобразительное искусство. Основные этапы развития. - М., 1961.Виктор Попков. Альбом/Вступ. ст. В.С. Манина. Сост. В.Г. Кисунько, М.А. Чегодаева. – Л., 1989Виктор Попков. М.: Советский художник, 1989Востриков, Н. Виктор Попков (1932—1974). Живопись и графика из собраний ГТГ и семьи художника // Знамя : журнал. - 2002. - № 1.Всеобщая история искусства. В 6 т. М., 1960–1966.Горин И.П. Бытовой жанр в советской живописи. М., 1968.Горовой, Л. Багрянец осени в звенящей тишине // По Ярославке : газета. - 27.6.2001. — № 21.Государственная Третьяковская галерея на Крымском Валу. Искусство XX века. Путеводитель» — М.: Paulsen, 2014Деготь, Е. Русское искусство XX века / Е. Деготь. – М.: Трилистник, 2000. – 224 с.Зименко В.М. Советская историческая живопись. М., 1970.Зименко В.М. Традиции, новаторство, современность. М., 1965.Зингер Л.С. Советская портретная живопись. М., 1968.Из творческого опыта советских художников. - М., 1972.Иллюзии реализма. XX век. Советское искусство 30-50-х гг. - Автор-составитель: Козлова Н.А. - Челябинск, 2011Ильина Т. В. История искусств. Отечественное искусство. / Т.В. Ильина. – М.: Высшая школа, 2007. – 407 с.Ильина Т. В. История искусств. Отечественное искусство. / Т.В. Ильина. – М.: Высшая школа, 2007. – 407 с. Деготь Е. Русское искусство ХХ века. Искусство народов СССР. В 9 т. М., 1971.История русского и советского искусства. / Под ред. М.М. Алленова и др. - М.: Высшая школа, 1989. – 447 с.История русского и советского искусства. / Под ред. М.М. Алленова и др. - М.: Высшая школа, 1989. – 447 с.История русского и советского искусства. Под ред. Д. В. Сарабьянова. Высшая школа, 1979. – с. 448.: илл.История русского искусства \\Ответственные редакторы И.А. Бартенев, Р.И. Власова - Москва: Изобразительное искусство, 1987 - с.400История русского искусства. В 13 т./Под ред. И.Э. Грабаря, В.Н. Лазарева и B.C. Кеменова. М., 1953–1969.История русского искусства. В 2 т./Под ред. М.М. Раковой, И. В. Рязанцева, М.Г. Неклюдовой, М.Б. Милотворской. 2-е изд. М., 1979–1981.История советского искусства. Живопись, скульптура, графика. М., 1965. Т. I; М., 1968. Т. II.Каменский, А. Вернисажи / А. Каменский. – М.: Советский художник, 1974. – с. 470–471Кириллов В.В. Путь поиска и эксперимента. М., 1974.Козорозенко, П. Виктор Попков. - М.: АРТ, 2012. - 464 с. Кончин, Е. Романтик сурового стиля: Работы Виктора Иванова / Е. Кончин // Культура. – 2000. – №43 (7251) 16 – 22 ноября. – с. 4Костригина, Ю. В. Мимика, жест, поза в портретах Виктора Попкова // Научные труды. В. 28. Проблемы развития отеч. иск-ва / РАХ; Санкт-Петербургский гос. акад. ин-т живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина; науч. ред. В. А. Леняшин, сост. О. А. Резницкая, А. И. Шаманькова. - СПб, янв. - март 2014. - С. 245-256.Левашов В. Виктор Попков. – М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. – с. 68Луначарский А. В. Об изобразительном искусстве. - М., 1967.Манин В. Виктор Попков. – М., 1989Манин В.С. Виктор Попков. – СПб: Аврора, 2009 – с. 96Манин В.С. О некоторых типологических свойствах советского искусства конца 50-х – начала 70-х годов // Советское искусствознание ‘79 – 2. М.: Советский художник, 1980Манин В.С. Убиенный художник Виктор Попков. М.: Союз-Дизайн, 2008. – с. 180Морозов А. И. Художник и мир личности: Творческие проблемы современной советской портретной живописи. – М.: Сов.художник, 1981Морозов А.И. Поколение молодых. Живопись советских художников 1960-х – 1980 гг. М.. 1989.Недошивин Г. Теоретические проблемы современного изобразительного искусства. - М., 1972.Нехорошев Ю. Поэзия жизни – правда искусства // Творчество. 1973. № 1Нонконформизм. Русское и советское искусство. 1958-1995. – СП.: Palace Editions, 2010. – с. 399: илл.Очерки истории советского искусства. 1917–1977. М., 1980.Очерки по истории русского искусства/Под ред. Н. Машковцева. М., 1954Очерки современного советского искусства. - М., 1975Попков В.Е. Виктор Попков. М.: Советский художник, 1979Попков Ю. Виктор Попков. М.: Живопись-инфо, 2006Попков Ю.Н. Художник Виктор Попков. М.: Инфорком-Пресс, 1998Русская живопись: Энциклопедия. – М.: Астрель, 2003. – 839 с.Светлов И.Е. О советской культуре. 1960–1980. Очерки. М., 1984Семенова Т. Кончаловский. М., 1964Советское изобразительное искусство 1960–1970-х годов. Сб. статей. М., 1979Советское изобразительное искусство. 1917–1941. М., 1977Советское изобразительное искусство. 1941–1960. М., 1981Советское изобразительное искусство. Живопись. Скульптура. Графика. М., 1962.Советское изобразительное искусство. М., 1962.Степанян, Н. Искусство России XX века: Взгляд из 90-х / Н. Степанян. – М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. – 416 с.Суздалев П.К. История советской живописи. М., 1973.Федоров-Давыдов А.А. Русское и советское искусство. Статьи и очерки. М., 1975.Художник Виктор Попков / Автор-составитель Юрий Попков. – М.: «Инфорком–Пресса, 1998. – 245 с.