Полемика с философией оптимизма Лейбница в

Рассуждения Панглоса доведены до абсурда, это помогает контрастнее увидеть разницу между философскими высказываниями героя и событиями, происходящими в повести. Панглос всем поступкам людей находит детерминистскую основу. Даже в том случае, когда заражается сифилисом от «очень покладистой» горничной Пакеты, он выстраивает цепь доказательств тому, как «прекрасная причина могла привести к столь гнусному следствию».И при гибели анабаптиста Якова Пангрос доказывал Кандиду, «что Лиссабонский рейд на то и был создан, чтобы этот анабаптист здесь утонул». Теологические аргументации Панглосса – это типичные по форме антифразиса ироничные высказывания: они противоречивы по ситуации, по тематике, по структуре, по логике. По содержанию Панглосс просто несет околесицу, которая облечена в форму торжественно-философского сложного стиля.Так, в эпизоде беседы с жителями Лиссабона Панглосс философствует следующим образом: «... так как все это к лучшему, ибо, если в Лиссабоне есть вулкан, то он не мог бы быть в другом месте, так как невозможно, чтобы предметы находились не там, где они находятся, так как все хорошо».Показателен с точки зрения использования приемов иронии рубленый стиль самого автора в следующей фразе, повествующей одновременно и о рассуждениях Панглосса, и о землетрясении в Лиссабоне, и о гибели судна, и о спасении трех человек (Панглосса, Кандида и бандита-моряка):«В то время как Панглосс это доказывал apriori, корабль разверзается, все гибнет за исключением Панглосса, Кандида и этого моряка-животного, который утопил доблестного анабаптиста;мерзавец доплыл благополучно до берега, до которого Панглосс и Кандид добрались на обломке корабля)».В этой фразе происходит такое нагромождение действий, что она производит впечатление комической гиперболизации, если еще учесть предыдущую картину: Панглосс противопоставляет реальной ситуации землетрясения свои абстрактные рассуждения, матрос радостно кричит, что пограбит вволю, а Кандид восклицает, что настал конца света.Такое нагромождение дискурсивных практик иронии – это стиль творческой личности Вольтера. Опираясь на классицистический стиль, Вольтер проигрывает и нарушает его на разных лингвистических уровнях, высмеивая тем самым устаревшие догмы феодального общества и средневекового духовенства, наукообразие и философствование их представителей, которым в принципе нечего сказать. [5]Оптимистическая философия Панглоса является тем исходным убеждением, с которым Кандид вступает в жизнь. Но опровержением этой теории становится вся дальнейшая жизнь Кандида.ЗаключениеОппоненты предъявляли Лейбницу несовершенство мира, что ученый объяснял двумя аспектами.Первое – наш мир — еще не весь Универсум, а лишьнаименьшая его часть, человеческая история жеявляется кратчайший мгновением в истории Универсума. Так почему же, «обладая столь малым опытом, мы осмеливаемся судить о бесконечном и вечном» [1, с. 287]?Кроме того, ошибочно понимать под «лучшим из миров» мир, в котором естьлишь благое, прекрасное, приятное и т.п. Подобный мир казался бы скучным, монотонным, однообразным, и быстро бы надоел. Постоянныенаслаждения утомляют, пресыщают и, в конце концов, прекращаютдоставлятьудовольствие. Человеческий мир, по мнению Лейбница, пребывающий в противоборстве добра и зла, действия и страдания, красоты и уродства, как раз в целостности и разнообразии становится прекрасным и целесообразно устроенным. «Брошенное в землю зерно страдает, прежде чем произвести плод. И можно утверждать, что бедствия, тягостные временно, в конечном итоге благодетельны, поскольку они суть кратчайшие пути к совершенству» [1, с. 289].Таким образом, традиционное приписывание Лейбницу осмеянного Вольтером наивного оптимизма доктора Панглоса во взгляде на существующий мир имеет мало общего с аутентичным мнением философа, основания которого находятся в понимании наилучшего из возможных миров как такого, где «величайшее разнообразие содержания явлений сочетается с величайшей простотой законов». Причем критерий «наилучшего» у Лейбница контекстуально, как правило, связан с анализом именно законов природы, а не с анализом современного ему общества. В отношении же последнего у Лейбница нет недостатка в критических замечаниях[3].Список использованной литературыЛейбниц, Г. В. Сочинения: В 4 т. – [Текст] / Г. В. Лейбниц – Москва: Мысль, 1983. Т. 1. – 636 с.Лукманова, Р. Х. Гармония как философская категория // Вестник Башкирского университета. Т. 17.– 2012. – №1(I).– С.645-649Майоров, Г.Г. Теоретическая философия Готфрида В. Лейбница [Текст]/Г.Г. Майоров –Москва:МГУ,1973.– 266с.Мещеряков, В.Т. Гармония и гармоническое развитие [Текст] / В.Т. Мещеряков – Ленинград: Наука, 1976. – 119 с.Попова,Н. Б. Дискурсивные практики иронии в творчестве Франсуа Мари де Вольтера // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. Вып. 89. –2014. – № 7 (336) – С. 118-122. Хеллман, Хал. Великие противостояния в науке. Десять самых захватывающих диспутов: пер. с англ. [Текст] Хал Хеллман– Москва: ООО «И.Д. Вильямс», 2007. – 320с.