Особенности налогообложения Китая

Так, если по интегральному рейтингу Китай в 2012 г. занимал 121е место из 183 стран, то по показателю общей налоговой ставки его позиция была значительно хуже — 161е место. Характеризуя структуру общей налоговой ставки, следует отметить, что наибольшая составляющая налогового бремени типового предприятия приходится на уплату налогов на труд. Их доля в общем налоговом бремени устойчиво составляет около 3/4. Впрочем, для Китая как трудоизбыточной страны с самой большой в мире численностью рабочей силы (более 800 млн человек), это неудивительно. В целом анализ рейтинговых позиций и их динамики в Китае показывает, что, несмотря на небольшое количество налоговых платежей и затрачиваемое на них время, выполнение налоговых обязательств типовым предприятием в Китае является довольно затратным, что связано с относительно высоким налоговым бременем. Но свидетельствует ли это о том, что Китай на современном этапе развития отошел от традиционных принципов хорошего управления и умеренного налогообложения? Скорее нет, чем да. Во первых, налоги в Китае не препятствуют быстрому и стабильному росту экономики и благосостояния граждан.Во вторых, несмотря на сравнительно низкие рейтинговые позиции, существует их позитивная динамика, которая, что важно, присуща всем составляющим рейтинга. Как свидетельствуют данные PayingTaxes 2008—2015 гг., платить налоги типовому предприятию в Китае стало значительно легче. В третьих, действительно, ощутимой проблемой является высокий уровень общей налоговой ставки на типовое предприятие, хотя это в определенной мере объясняется сохранением щадящего подоходного налогообложения трудящихся, что в целом отвечает социалистической идеологии, а также традиционным взглядам и менталитету популяции синской цивилизации. В четвертых, происходит постепенное усиление роли налоговой системы как основного механизма, обеспечивающего аккумуляцию ресурсов, необходимых для финансирования общественных потребностей. Подтверждением этому является то, что правительство постепенно сокращает практику использования так называемых скрытых налогов (hiddentaxes). Скрытое налогообложение использовалось в отношении фермеров и предусматривало установление фиксированных заниженных закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию, в том числе зерно, с последую# щей продажей потребителям по более высоким ценам. Что касается оборудования для фермеров, то государство, наоборот, продавало его по завышенным ценам. По оценкам специалистов, система скрытого налогообложения за период с 1953 по 1985 г. позволила правительству получить 600 млрд юаней от фермеров, что в шесть раз превосходит сумму уплаченного сельскохозяйственного налога и эквивалентно общей сумме инвестиций в государственные промышленные предприятия за тот же период. В современном Китае скрытое налогообложение связывается с неадекватной компенсацией фермерам, выплачиваемой при принудительном возврате государству используемого земельного участка. Еще один современный аспект развития сферы публичных финансов, который отражает изменение роли налоговой системы, связан с уменьшением бремени обязательных неналоговых платежей (sundrylevies), которые используются для формирования доходов сотен различных внебюджетных фондов, создаваемых как на центральном, так и на местном уровне.И, в пятых, оценки бремени налогов следует выполнять с учетом того, что часть китайской экономики находится «в тени», что снижает реальную (а не номинальную) нагрузку на бизнес. По различным оценкам, масштабы теневой экономики в Китае составляют 15—20% ВВП.Исследования, проведенные специалистами Всемирного банка на основе использования метода оценивания MIMIC (MultipleIndicatorsMultipleCauses), дают несколько меньшие количественные показатели для теневой экономики — 11,9% ВВП для 2007 г. и 12,7% как усредненное значение за период с 1999 по 2007 г.Согласно расчетам F. Schneider, A. Buehandand C. Montenegro3, теневая экономика Китая в 2007 г. по сравнению с 1999 г. уменьшилась на 1,3% ВВП. Усредненная оценка масштабов теневой экономики в Китае близка к оценке теневой экономики для Сингапура — 12,9%, несколько выше, чем в Японии, — 11%, и практически в два раза меньше чем в Южной Корее и Тайване, для которых значения показателя равны 26,8 и 25% соответственно. Сравнение с другими налоговыми популяциями показывает, что масштабы теневой экономики стран, составляющих Китайско-Восточноазиатскую налоговую систему, в том числе и Китая, на уровне, а в отдельных случаях меньше развитых западноевропейских стран и значительно меньше. Казалось бы, что столь небольшие масштабы теневой экономики дают повод для оптимистических ожиданий относительно оценок распространенности уклонения от налогов и коррупции. Однако реальность отличается от ожиданий. Масштабы уклонений от налогообложения в стране остаются очень большими. Так, по данным китайских специалистов, от уплаты налогов в той или иной мере уклоняются 50% государственных предприятий, 80% волостно-поселковых предприятий, 60% совместных предприятий и 95% индивидуальных промышленников и торговцев. Согласно информации, представленной в гонконгских СМИ, сумма сокрытых налогов в Китае в 2011 г. превысила 157 млрд долл. США. Четырехмесячные налоговые расследования обнаружили 1,7 млн случаев уклонения от уплаты налогов. Отметим, что такие масштабы налоговых преступлений существуют при весьма жестких зафиксированных в законодательстве наказаниях за их совершение, предусматривающих в том числе и применение смертной казни (до 2010 г.). В целом уровень коррупции в государстве характеризует индекс ее восприятия (corruptionperceptionindex — CPI), рассчитываемый TransparencyInternational (чем меньше значение индекса, тем больше коррупция). Проведение рыночных экономических реформ в Китае обусловило рост коррупции, о чем наглядно свидетельствует динамика указанного индекса. Если в 1980—1985 гг. его значение достигало 5,13 по 10 бальной шкале, то в 1996 г. его значение упало более чем в 2 раза и уже составляло 2,433. В результате предпринятых антикоррупционных мер масштабы коррупции несколько уменьшились, что обусловило определенное повышение CPI. Так, в 2010 и 2011 гг. значение индекса восприятия коррупции увеличилось до 3,5 и 3,6, Китай занимал 78ю и 75ю позицию в рейтинге соответствующих лет. В рейтингах 2012—2013 гг. позиция Китая незначительно ухудшилась, он позиционировался на 80м месте, но, по данным 2014 г., при значении CPI 36 баллов из 100, позиция Китая существенно ухудшилась — страна заняла 100ю позицию в рейтинге из 175 стран мира. Судя по указанному индексу, уровень коррупции в Китае значительно выше чем в Европе.Итак, для Китая характерно довольно парадоксальное с западноевропейской точки зрения сочетание относительно небольшой теневой экономики и весьма масштабных проявлений коррупции, в том числе в налоговых органах, и распространенной практики уклонения от налогообложения. Объяснить такое сочетание возможно только на основе инститeционального анализа. Важнейшим специфическим для Китая не формальным институтом является гуаньси (guanxi) — особые межличностные отношения, поддержание и развитие которых является для китайцев неоспоримой ценностью. Эти отношения обусловлены родственными связями, принадлежностью к некой единой общности — земляки, коллеги по работе, товарищи по партии, партнеры по бизнесу. Наверное, наиболее близким по своему содержанию к гуаньси является понятие «связи» или же «блат», которые были неотъемлемыми составляющими советского менталитета.При этом сами эти отношения «...далеко не обязательно носят криминальный характер, но они определяют некий общий код поведения людей, усвоение которого обязательно при совершении как легальных, так и нелегальных общественных действий. Этот код воспринимается лишь посвященными, ибо он содержит сигналы, позволяющие воспринять человека как «своего», т.е. заслуживающего доверия, будь он занят на государственной службе или в бизнесе. В рамках гуаньси «своими» становятся люди различного социального статуса, занимающие различные ступени на социальной или административной лестнице. Гуаньси являются своеобразным социальным капиталом китайца, которым он может воспользоваться, в том числе и для уменьшения налоговых обязательств или смягчения налоговых санкций. По этому поводу специалисты, знакомые с китайской спецификой, отмечают следующее: «При обнаружении незаконной деятельности, если обвиняемый может найти в сети своих отношений «лицо», способное заступиться за него, то большая проблема становится малой, а малая исчезает совсем». Учет влияния такого неформального института, как гуаньси, на уплату налогов в Китае, является весьма важным для обеспечения эффективного налогового администрирования. Примечательный подтверждающий пример этому можно найти в практике формирования бюрократической системы в эпоху династии Цин, которая включала ротацию должностных лиц на уездном и провинциальном уровнях, запрет на их службу в родных провинциях. Очевидно, такие меры были направлены на то, чтобы разрушить гуаньси чиновника, а значит, уменьшить возможность того, что его действия будут не соответствовать интересам государства. Важным понятием китайского менталитета является понятие «лица», которое традиционно рассматривается как метафора репутации человека. В то же время для китайцев «лицо» предполагает больше чем репутацию. По этому поводу китайцы говорят, что «лицо подобно коре дерева, без коры дерево погибает».«Лицом» китайца наделяет общество, при этом учитываются его благосостояние, власть, социальные связи. Весьма большое значение имеет также то, насколько поведение этого человека соответствуют принятым нормам, в том числе и гуаньси. Человек, который потерял лицо, в конфуцианском обществе не просто становится изгоем, но позор ложится на всю его семью, так что все члены семьи уже не могут нормально действовать в обществе.Таким образом, коррупция в Китае, в том числе в налоговой сфере, имеет устойчивую основу в виде конфуцианского мировоззрения, фундаментальных неформальных институтов, таких как гуаньси и «сохранение лица». Граница между взяткой и подарком, которым следует выразить свою благодарность и почтение к «лицу», оказавшему услугу, весьма условна. Все это дает основания предположить, что, несмотря на периодически предпринимаемые меры по борьбе с коррупцией и некоторое снижение ее масштабов, относительно высокий ее уровень будет сохраняться, не препятствуя, однако, дальнейшему устойчивому развитию экономики Китая и усилению влияния его социокультурных норм в мире.Подводя итог хотелось бы сказать, что Восточная Азия находятся теперь в зоне устойчивого социально-экономического подъема. Многие из стран, которые здесь расположены и известны как «государства развития», определяют глобальную экономическую повестку дня в современном мире. Соответственно развивается и расширяет свое влияние Китай. Прежде всего это связано с впечатляющими успехами КНР — страны первой в мире по численности населения и второй по раз мерам экономики. Учитывая многотысячелетнюю историю Китая, можно согласиться с утверждением первого премьер министра Республики Сингапур, одного из создателей сингапурского «экономического чуда» Ли Кван Ю о том, что это не просто еще один ведущий мировой игрок, а самый крупный игрок за всю человеческую историю. Разумеется, ареал материнской налоговой системы, ее «ядра», не ограничен одним Китаем, а включает также такие развитые страны, как Япония и Южная Корея, которые намного раньше, чем Китай, начали экономические реформы и успели еще во второй половине ХХ в. добиться впечатляющих успехов. Известно, что по рядуважных институциональных аспектов эти страны отличаются от Китая и друг от друга. Например, «в Японии деловые отношения построены в контексте «ва» (wa), который подчеркивает групповую гармонию и социальную сплоченность. В Китае бизнес поведение вращается вокруг «гуаньси» (guansi), или личных отношений. В Корее деятельность связана с заботой об «инхва» (inhwa), или гармонии, основанной на уважении иерархических отношений, включая повиновение власти. Можно также отметить различие видов капитализмов в этих странах — японский капитализм общинного типа основан на кэйрэцу, патримониальный корейский капитализм базируется на чеболях, а китайский капитализм основан на семейных связях. Но, как уже отмечалось, указанные различия не имеют принципиального значения в глобальном эволюционном контексте. А более важно то общее, что объединяет эти страны и их хозяйственные системы (помимо первичных эволюционно-биологических и производных социально-экономических факторов), а именно цивилизационно-культурная конфуцианская специфика. В рамках исследуемых налоговых проблем как экономических отношений междулюдьми и властью, формируемых и развиваемых в контексте той цивилизации и культуры, к которой они принадлежат, принципиальное значение имеют три аспекта конфуцианства. Первый аспект — это отличное от европейского понимание роли человека в обществе. Западный мир — это «атомизированноеобщство эгоистичных индивидов, действующих рационально в рамках опубликованных, целенаправленно продуманных и корректно сформулированных правил».А конфуцианский мир — это мир социальной координации (иерархии, но и одновременно гармонии: правитель — подданный, отец — сын, муж — жена, а «общие правила и ценностные нормы, определяющие повседневное поведение и принятые способы ведения дел — сознательно или бессознательно, — получены в основном из обычая... некоторые ученые назвали эти неписаные культурные нормы “скрытыми правилами”» (в отличие от западных публичных). Второй аспект — это отличное от европейского отношение к целям экономической деятельности. Как прозорливо отмечал М. Вебер, западный мир устроен так, что в нем уже не приобретательство служит человеку средством удовлетворения его материальных потребностей, а все существование человека направлено на приобретательство как на цель жизни, так что «...человек живет, чтобы работать, а не работает, чтобы жить». В то же время в конфуцианском мире «...деньги рассматриваются как средство существования и приобретения материальных ценностей, воспринимаемых как ключи к лучшей жизни или способ продемонстрировать социальное положение». И, наконец, третий аспект — это отличные от европейских отношения между государством и рыночными субъектами хозяйствования. В западном мире государство и рынок обычно рассматриваются как альтернативы, связанные с выбором между кейнсианством и либерализмом, Вашингтонским и постВашингтонским консенсусом и т.д. А в конфуцианском мире государство и рынок «...не противопоставлены друг другу, а дополняют друг друга как инь и янь. В этой модели государственное управление не враждебно частному сектору: более того, оно исполнено большего уважения к предпринимателям, с которыми вступает в переговоры на взаимовыгодных условиях, на основе подхода выигрыш(выигрыш (win(win). При этом правительственная занятость традиционно дает более высокий статус, что означает возможность относительно легко нанимать самых лучших и креативных работников, а поэтому бюрократия «...является элитарной, образованной, эффективной, честной, имеет «самурайско-мандаринское» происхождение». В свете вышеуказанного можно утверждать, что, несмотря на схожие официальные нормы (законодательства о налогообложении добавленной стоимости, заработной платы, прибыли и др.), Китайско-Восточноазиатская налоговая популяция сформировала и развивает свой устойчивый тип экономических отношений между людьми и властью, по сути — особый тип общественной организации, который основан на иной, чем на Западе, исторической и мировоззренческой традиции.Что касается собственно налоговой системы, то специфику этой популяции можно описать следующими основными положениями: *умеренные официальные налоги обычного (западноевропейского) типа (на добавленную стоимость, заработную плату, прибыль); *сосуществование официальных налогов с неофициальными (не прошедшими законодательные демократические процедуры) «налогообразными» платежами; *власти представлены ответственными элитарными чиновниками самурайско-мандаринского типа; особое отношение властей к разным налогоплательщикам, включенным в сети социальной координации. Нельзя дать априорное оценочное суждение, хороша такая налоговая система или нет, она просто иная, чем, например, у Западноевропейской налоговой популяции (основанной на идеях всеобъемлющего регулирования через формальные нормы и полного равенства как налогоплательщиков, так и представителей власти перед законом). Но такая налоговая система демонстрирует свою высокую приспособляемость (fitness), а Китайско-Восточноазиатская популяция в целом — положительную динамику, поскольку совокупную положительную социальн-экономическую динамику имеют государства, входящие в эту популяцию. Современные долгосрочные тенденции таковы, что Китайско-Восточноазиатская налоговая популяция будет продолжать постепенно расширять свое влияние и далее, но не за счет экспансии в европейском стиле — вследствие военного и (или) колониального захвата новых земель и силового принуждения новых подданных к подчинению властям метрополии и уплате налогов (в том числе скрытых) на их функционирование, а за счет стабильного роста экономики Восточной Азии (ведомой мировым лидером Китаем, который поставил перед собой новые задачи средневысокого роста) и, соответственно, авторитета тех социокультурных норм, на которых этот рост базируется.ЗаключениеС тех пор, как Китай в 1979 г. начал осуществлять свои реформы и открывать свои рынки, правительство — соответственно в 1983– 1984 гг. и в 1994 г. — провело две важные всеобъемлющие реформы: бюджетную и налоговую. Эти реформы были успешными, но осталось еще много проблем. Третья реформа, которая началась в 2004 г., позволила сначала усовершенствовать некоторые из существующих видов налогов, а затем, как ожидается, постепенно и всю систему налогообложения. Это поможет стабилизировать налоговые доходы государства, уменьшить риски и повысить эффективность реформы. Правительство намерено сначала преобразовать нынешнюю систему исчисленная налога на предприятия как налога на производство в налог на потребление, и заменить налог на предприятия налогом на добавленную стоимость (НДС).Центральное правительство предполагает рационализировать и урегулировать систему распределения полномочий между центральными и местными финансовыми органами в сфере распределения и управления налогами. Местным органам власти будет предоставлено право взимать некоторые налоги по своему усмотрению.Будет пересмотрен закон о бюджете с целью сделать бюджет более прозрачным и улучшить правительственный контроль за бюджетными расходами. С помощью государственных средств будет предпринята попытка решить проблему сокращения разрыва между городом и деревней, разрыва в доходах, а также между восточными, центральными и западными областями. Одна из важных задач правительства — способствовать уменьшению налогового бремени крестьян, поднять их доходы, а также увеличить вложения государственных средств в сельские районы. Необходимо осуществлять ряд мер, включая введение налоговых льгот, в целях содействия развитию центральных и западных областей.Список используемой литературыБелов В.А. Финансово-правовые институты зарубежных стран: Учебное пособие. М.:, 2012. С. 98-100.Вишневский В.П. Монография Наднациональные модели налоговых систем: от Китая до Магриба. М.:, 2005. С. 62-63.Грачева Е. Ю. Налоговое право. М.: Поспект, 2012. С. 337.Клейменова М. О. Налоговое право. Учебное пособие. М.: Сенегерия, 2008. С. 12-13Кузык Б. Н., Титаренко М. Л. Китай—Россия — 2050: стратегия развития. М. : Институт экономических стратегий, 2006. С. 70Кузык Б. Н., Титаренко М. Л. Указ. соч. С. 71—72Кучеров И. И. Государственная налоговая политика: цели и методы осуществления. Финансовое право. М.:, 2005. С. 174Паркинсон С. Закон и доходы. М.: Интерконтакт, 1992. С. 14 - 15.Попова Л. В. Налоговая система зарубежных стран. М.: Дело и Сервис, 2008. С. 117.Пушкарева В. История финансовой мысли и политики налогов. М.: ИНФРА-М, 1996. С. 74.Хантингтон С. Столкновение Цивилизаций. С. 369