медицина в османской империи ( кафедра истории медицины)

Не противоречили ли они целительным обрядам дервишей, религиозных орденов, осуществляемых посредством транса и экзорцизма? Врачи, трудившиеся для «Вестника», по-видимому, очарованные работами Шарко, относились к новым веяниям с осторожность. Отдавая должное успехам, достигнутым в неврологии,они не игнорировали мораль и разрабатывали проекты по передаче общества в руки гигиенистов. Однако это не противоречит тому,что на страницах «Вестника» развернулась скромная дискуссия о пределах человеческой свободы и личной ответственности в Турции времен Абдул-Хамида[12].Врачи в Османской империи, как и их европейские коллеги, были обеспокоены демографической ситуацией. Замбако сожалеет об упадке элиты империи, которую он относит к деградации нравственности, росту полигамии, по его мнению, в большей степени способствующией эротизму, а не продолжению рода, а также к увеличению количества детоубийств и абортов. Помимо этого он осуждает развитие гомосексуальности [9].3.3. Крупнейшие нововведения в области медициныНа страницах «Вестника», таким образом,развернулась научная жизнь, похожая на ту,которая в то же время практиковалась в Лондоне, Берлине или Париже. Если Германияво время встречи в 1889 г. между Вильгельмом II и Абдул-Хамидом рассматривалась как «центр тяжести Европы», Турция на тот момент являла собой «наиболее прогрессивного стража современной западной цивилизации» [7].Наряду с усилиями по улучшению освидетельствования умерших, наметились первые попытки «воскрешения», которое впоследствии назовут реанимацией. Джемиль-паша в своих«Наблюдениях», опубликованных в 1911 г., сообщил о хирургическом массаже сердца, проводимом посредством торакотомии. В отличие от исключительно внешнего или «медицинского» массажа, в большинстве случаев неэффективного, он сообщил обудачном исходе сердечной синкопы во время анестезии хлороформом (при, вероятно, здоровом состоянии сердца).Во время эпидемии холеры в 1892 г. российская студентка в своей диссертации описала ценный опыт, полученный в Петропавловской больнице Санкт-Петербурга, где для регидратации холерных больных применяли перфузию. Первые результаты были чудесными: пациент, считавшийся умершим, открыл глаза и заговорил, причем этот феномен наблюдался многократно. Но из-за отсутствия настойчивости в проведении «реанимации» (такого термина тогда еще не существовало), у врачей вконце-концов опустились руки и больной погиб. Тем не менее, идея возмещения жидкости путем переливания крови или «искусственного кровообращения» продолжала витать по Османской империи [2].Терапевтические нововведения были встречены с энтузиазмом. Объявление об излечении чахотки туберкулином после конференции Коха в 1890 г. облетело всю Европу[9]. Надежда оказалась ложной, однако турецкие пациенты, как и другие, бросилисьв Берлин. Как хорошо показал Оливье Фор, медикализация общества проявляется в повседневной жизни, в меньшей степени в визитах к врачу, в большей степени ‒ в приеме средств, которые фармацевты распространяют всеми возможными способами. «Представители Востока» проявили «удивительную настойчивость в обращении с ядами». Наперстянка, морозник, местные растения, используемые с древних времен, обычно становились объектами настоящих клиническихиспытаний, проводимых врачами с участием пациентов [11]. Существовало еще много «секретных средств», особенно против кожныхзаболеваний, однако в этот момент возникла фармацевтическая промышленность. Любая новинка могла стать панацеей. Колларо-бей предложил использовать вакцину против оспы для борьбы с трахомой (хроническим конъюнктивитом, который является основной причиной слепоты) [9]. Идею навеяло новое открытие, связанное с иммунитетом, согласно которому вакцина стимулирует фагоцитоз или пожирание микробов лейкоцитами крови. Стамбульское общество былоподвержено «фебрифобии» и «хининомании»[3]: оно потребляло в большом количествехинин при всех лихорадочных заболеваниях, на которые кора хинного дерева оказывала неоспоримое воздействие. Подчас в этомотсутствовала необходимость, как в случае малярийной лихорадки (диагноз было невозможно проверить, пока в 1888 г. Лаверан неоткрыл в Константине (Алжир) малярийный плазмодий).Применение серотерапии для лечения дифтерии приветствовалось с момента ее открытия в 1894 г., и сыворотки начали немедленно применять при лечении всех инфекционных заболеваний (брюшной тиф, сыпной тиф, чума). Сулейман Нури-бей привез из Европы сыворотку против скарлатины, сыворотка против чумы вошла в применение в1897 г. [15]. Богатые как в Константинополе, так и в Париже, «принимали лекарства всеми возможными способами». Такжеони по-прежнему неохотно шли в больницуи предпочитали умереть в своей постели. Во Франции, антидифтеритная серотерапия сначала была доступна в основном в больницах, что стало одним из первых стимулов для богатых обращаться в стационары в прежнее прибежище бедных.Как и в Берлине, Париже, Вене и Москве, в Стамбуле новости о нововведениях распространялись быстро. В рамках туристического путешествия, подробные отчеты о которых приводились в медицинской прессе, иностранных врачей охотно приглашали прочитать лекцию, и они приходили со своими изобретениями. Члены Общества также посещалимеждународные медицинские съезды в Париже (1881), Берлине (1890) и Москве (1897). Что касается обсуждения научных инноваций, такие открытые конгрессы вытесняли академии,предназначенные для элиты, которые теряли монополию в дебатах. Крупные международные конгрессы представляли собой прекрасный повод для обмена опытом и укрепления самосознания медицинского сообщества. Они позволяли коллегам познакомиться во время бесконечных застолий, где каждый говорил на своем языке, и была возможность понять язык соседа, чтобы начать исследование, посвященное проказе и туберкулезу[12].В номерах «Вестника» мы находим упоминания о важнейших вехах в истории медицины второй половины XIX века, о нововведениях в области хирургии и широком применении анестезии (хлороформ). Хирург Джемиль-паша, преподаватель хирургии в медицинской школе, прошедший обучение в Париже, постоянно применял с 1875 г. анестезию при проведении ряда впечатляющих хирургических вмешательств: сосудистой хирургии, удалении эхинококковых кист, тиреоидэктомии, различных видов ампутации, в том числе из-за ректального рака, удалении заячьей губы, гистерэктомии и колэктомии. Причем во всех операциях летальность была низкой. Джемиль-паша оперировал грыжу сыну самого султана, он также практиковал в Etfal-i Hamidiye ‒ детской больнице, построенной в 1898 г. [6].От немецких врачей, получивших образование в Мюнхене, Гейдельберге и Берлине, перенимали опыт ЗияНури-бей, Мухиддин, Рашид-бей, Ридван-бей.Появление микробиологии явилось еще одним научным событием. Если Фуад-бей отправился изучать бактериологию к Берингув Марбург (Германия), то Мавроиенни, врач султана, возвращался из Парижа с твердым намерением прочитать пространные лекции по теории микробов. Он с восторгом относился к этой теории и в связи с этим рассуждал о нестабильном положении медицинских истин: «В медицине в большей степени, чем в любой другой науке, никогда не следует всецело полагаться на слова мастера, и доктринынастолько шатки, будто бы они были построены на песке пустыни, и яростное дыханиесамума может в любой миг поднять в воздух любое нагромождение аргументов... Мы должны сохранять спокойствие и размышлять над каждой новой доктриной, какой бы яркой и модной она ни была, как, например, сейчас новая бактериальная доктрина и теория микробов, ради которой проливают так много чернил и так много невинной крови кроликов по всей Европе» [2].Критика Мавроиенни относится также и к грядущим научным революциям. Он анализировал понятия, которые близки современным социологам наук, подчеркивая потерю ноу-хау, связанных с применением новых методов: «Наши физические глаза получают больше пользы от инструментов, чем наши интеллектуальные глаза, которые почти всегда неизменны… Инструменты усугубляют глазную и интеллектуальную близорукость, ослепляя глаза тела и глаза души» [13].(Александр) Зоерос-паша, председатель Медицинского общества Константинополя, профессор военной школы медицины, был врачом султана Абдул-Азиза. В 1884 г. он представил на гаагском международном конгрессе, посвященном гигиене, яркий доклад о поощрении исламом медицины [9].В 1886 г. по возвращении из лаборатории Пастера он сообщает о новой вакцине против бешенства. Гранше, профессор медицины, который вакцинировал Йозефа Майстера, стал почетным членом Общества в 1992 г. Споры по поводу обстоятельств выявления новых микробов распространенныхзаболеваний, тем не менее, шли своим чередом. Петер, противник Пастера в Академии,стал искать поддержки у османской аудитории. Он нашел сторонников среди тех, ктоупрекал новые теории в том, что они лишают поэзии любовные отношения: «Более нет божественных уст с жемчужными зубами и других коралловых врат, не зараженных самымиотвратительными и самыми спорогеннымибациллами». «Близится то время, когда мы, наконец, будем предлагать своей невесте необходимую карманную плевательницу, а не традиционный отрез расшитой ткани» [11].3.4. Медицинское общество – предвестник новой эпохи?Что же стало с идеалами «Общества» через пятьдесят лет после Крымской войны, в которой страны Европы вместе с Османской империей сражались против России? Космополитизм стамбульских врачей позволил перейти к медицинскому обществу нового типа,в котором мусульмане и не-мусульмане обнаруживали равенство перед лицом науки. Медицина, претендующая на универсальность,появилась в недрах Османской империи, чтобы служить реформе, начатой Гюльханейской хартией в 1839 г., и была связана с муниципалитетом столицы, созданным в 1857 г., и санитарным надзором, который зависел от правительства и находился под личнойопекой благосклонного султана. Рассматривал ли Абдул-Межид «Общество» с моментаего основания как инструмент для реорганизации и модернизации государственного устройства? Султан Абдул-Хамид с приходом к власти начал проявлять заметный интерес к медицинской профессии, подчеркивая прогрессивный характер своего правления[12].В свою очередь, врачи, оставшиеся «в необщества» в меньшинстве, проявляли большую преданность династии. Хотя некоторые действия османской администрации, такие как коррупция или задержки с выплатами сотрудникам, можно прямо назвать прискорбными, слаженная и четкая работа административного аппарата в отношении карантинов, не прекращалась несмотря ни на что, и прием на государственную службу понастоящему стал сокращаться только после 1908 г.Накануне революции 1908 г. «Общество» отражало состояние в Османской империи, где верность династии была все еще достаточно сильна. Считалось хорошим тоном избегать рассуждений о различиях в обществе и недавать повода для возникновения соперничества или разногласий. Эпитет «паша», щедро раздаваемый всем немусульманам, в отличие от его использования до эпохи Танзиматов, когда он мог относиться только к мусульманам, оказался созвучным с греческими, албанскими и армянскими родовыми именами:Дуринг-бей, Джемиль-паша, Зоерос – они пользовались одинаковыми привилегиями, получали титулы вместе с орденскими лентами Османийе и Меджидийе, являлись генералами дивизий и продвигались по военной лестнице по желанию их султана. Великий визирь охранял судьбы «Общества», когда в 1907 г. оно праздновало свой пятидесятилетний юбилей[16].Разница в происхождении являлась порой причиной некоторых недовольств иностранных врачей, работавших в медицинских школах, особенно военных (они жаловались на то, что их ограничивали в продвижении по службе). В то же время, мы не находим никаких свидетельств, подтверждающих определение физиологии «рас», которые бы фокусировались на различиях в обществах, как, например, в отчетах о колониальной медицине. Обычныйантрополог предпочитал составлять отчастиположительный портрет обобщенного «восточного жителя»: «Восточный тип определяется по расслабленному, суеверному, апатичному и фаталистичному характеру, к какомубы классу общества он ни принадлежал, каким бы ни были его ранг, религиозные взгляды и национальность. Иностранцы, живущие уже долгое время на Востоке, в конце концов, тоже приобретают подобный характер» [5].Врачи в любом случае выходили за рамки данной характеристики восточных людей, они являлись представителями профессии, следовали корпоративной этике, обязывавшей членов профессии, какими бы ни былиих корни, уважать суждения и тех и других и избегать попыток критиковать коллег в присутствии больных, чтобы не создавать нездоровую конкуренцию. Главное, как казалось в то время, в отношении развития медицинской профессии в Империи – иметь единый, насколько это возможно, медицинский персонал, сплоченный в определении своих целей и привилегий. Врачи единодушно боролись за создание медицинской монополии, которую бы обеспечивало государство. Подобная защита профессии касалась отказов от врачей-шарлатанов, подозрительности в отношении знахарей/религиозных лекарей, а также контроля повитух[12].Однако порой возникали разногласия, связанные с признанием врачебных дипломов администрацией. В Константинополе было достаточно просто назначить врача, вне зависимости от его дипломов, подтверждавших его компетенцию. Османское государство весьма четко регламентировало данную профессию с помощью первого закона от 1861 г. Но речь шла всего лишь о «совете», целью которого являлся контроль деятельности врача, получившего диплом за границей[9].С 1887 г. (и особенно в 1892 г.) государствотщательно рассматривало каждый случай иввело процедуру проверки дипломов, за исключением врачей султана, посольств и школ.Консулы от имени своих граждан или заинтересованных «протеже» жестко боролись стеми, кто злоупотреблял властью центральной администрации. В этом отношениисинхронность административных «часов»была удивительна. Во Франции в 1883 г. вышел декрет, реорганизовавший профессиюи положивший конец «кочевничеству» средиврачей [8].ЗаключениеИстория Имперского медицинского общества и его «Вестника» с 1856 г. по 1907 г.является своеобразной летописью эпохи отвремен Крымской войны до младотурецкойреволюции. Она знаменует собой попыткуученых играть более важную роль в жизниобщества во имя научного прогресса и подготовить основу реформам, начатым в эпохуТанзимата. Медицинское сообщество предложило модель решения одной из основныхпроблем Империи − проблемы подданства. Эти ученые фактически сформировали группу, состоявшую из участников разного происхождения, в то время как империя была на«пике многонациональности» [6]. С однойстороны врачи настаивали на необходимостииспользования государством, являвшимсянаследником Танзимата, своих прерогатив ивмешиваться в вопросы охраны здоровья всехее субъектов. В то же время они с удовольствием пользовались определенной автономиейи опирались на международное профессиональное братство, к которому принадлежали.Султан Абдул-Хамид не противился тойили иной форме медицинского влияния.Принцесса Аише привила своему отцу мысльо том, что «верить можно и в религию, и в науку», более или менее осознанныйотзвук знаменитого хадиса: «Два человека незаменимы: врач для тела и ученый для религии». В непосредственном окружении султанаотдельные врачи отражали общее состояниев Империи. Если мусульманин Ариф-бейследил за ним до его изгнания в Салоники,Мавроени-паша, православный грек, был до1885 г. его личным врачом и во многих случаях советником. Именно немецкие врачи,доктора Бьер и Бергманн, приезжали, чтобыпомочь изучить редкие случаи заболеваний[13].Парадокс медицины в Османской империи, описанный нами, можно вывести изназвания «Медицинский вестник Востока».«Вестник» подразумевает отношение к Востоку как к зеркалу западной медицины, без признания ее зависимости или неполноценности.Эта точка зрения основывается на «отсрочке»,последовавшей после «победы» в Крымскойвойне, отмеченной еще относительно гармоничным сосуществованием не-мусульман имусульман, иностранцев и «турок», живущихна одной территории. Медицинское сообщество в некотором отношении явилось модельютакого сосуществования. Кроме того, основойдля него послужил просвещенный ислам, являвшийся благодатной почвой и защитником,а также источником прогресса в области социального развития, в связи с чем общество помнило о научной жизнеспособности и общемпрошлом с западной медициной [9].Это восточное медицинское обществобыло в то же время лишено каких-либо заметных противоречий с международныммедицинским обществом. В 1892 г. доктораПаредо и Ламарлакис объявили: «Нашеобщество представляет интернациональную идею в чистом виде… (Наше общество)объединило под знаменем науки мужчин иженщин, разных национальностей и разныхверований, для совместной и общей работы в первую очередь на благо человечества»[12]. Однако слышались и другие голоса, добавлявшие, что «настало великое время, когда будет развернуто знамя восточной науки»[89]. О каком знамени идет речь? Противоречия одержат верх над внешней гармонией, и вполной мере проявится склонность к превращению в радикальное национальное государство. От «соглашения» ученых не останется иследа под напором национализма младотуроккак внутри османских земель, так и за их пределами.Список литературы1. Абидулин А.М., Валеев Р.М. Формирование периодической печати в Османской империи (XVIII-XIX ВВ.)Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств2016. № 5 (90). С. 128-132.2. Бальфур Д.П. Османская империя. Шесть столетий от возвышения до упадка. XIV—XX вв. / Пер. с англ.JI.A. Игоревского. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2017.-639 с.3. Гудвин Дж. Величие и крах Османской империи : Властители бескрайних горизонтов / Джейсон Гудвин; пер. с англ. М. Шарова. — М. :КоЛибри,Азбука-Аттикус, 2013. — 416 с. 4. Зудгоф К. Медицина средних веков и эпохи Возрождения. М.; Вузовская книга, 1999. - 158 с.5. Из истории исламской медицины. – Электрон. ресурс - // Режим доступа: https://islam-today.ru/istoria/iz-istorii-islamskoj-mediciny/6. Кидирниязов Д.С.Константинопольский (Стамбульский) договор 1724 г. и его роль для политики России на Северо-восточном Кавказе/Вестник Института истории, археологии и этнографии. 2014. № 3 (39). С. 38-47.7. Лисицын Ю.П. История медицины/ Ю.П. Лисицын. – М. ГЭОТАР-МЕД, 2004. – 400с.8. Мультановский М.П. История медицины: Учеб. для студентов мед. ин-тов. - М., 1981. - 348 с.9. Мулин A.M. Глобализация здравоохранения в Османской империиИстория медицины. 2014. № 1 (1). С. 61-79.10.Петров Б.Д. От Гиппократа до Семашко: преемственность идей: (Очерки и портреты) - М., 1990. - 167 с.11. Петросян Ю. А. Османская империя / Юрий Петросян. - М. : Алгоритм, 2013. - 304 с. 12. Петросян И .Е ., Петросян Ю.А. Османская империя: реформы и реформаторы (конец XVIII—началоXX в .) —М .:Наука,Издательская фирма «Восточная; литература». 1993.—186 с .13. СолодухинВ. И., Солодухина Т. К. Организация и управление этнокультурными центрами: Учебное пособие для студентов по специальности « Народное художественное творчество». -Изд. 2-е, испр. И доп. - Ула-Удэ: Издательско-полигрфический комплекс ФГОУ ВПО ВСГАКИ, 2005.- 169с. 14. Сорокина Т.С. История медицины. - 3-е изд. перераб. и доп. - М.: ПАИМС, 2004. - 384 с.15. Турецкая медицина в 17 - 18 веках. – Электрон. ресурс - // Режим доступа: http://stanbul.ru/content/blogcategory/481/407/16. ХитцельФ. Османская империя / Ф. Хитцель. - М.: Вече, 2006. - 384 с.