международное право в глобальном мире

Под общепризнанной нормой международного права, согласно тому же постановлению, понимается правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного.Конституция РФ и другие национальные законы не определяют место международных норм в иерархии российской правовой системы. В РФ сформирована определенная иерархия нормативно-правовых актов, отличающихся друг от друга юридической силой, масштабом действия, сложностью процедуры принятия и иными критериями. Согласно п. 1 ст. 15 Конституции РФ и иным нормативным правовым актам, высшей юридической силой на территории нашей страны обладает Конституция РФ и иные нормативно-правовые акты не должны противоречить ей. Далее по иерархии идут Федеральные конституционные законы, ниже Федеральные законы РФ, действующие на всей территории страны. Далее на федеральном уровне идут подзаконные нормативные правовые акты органов исполнительной власти, а именно Указы Президента, Постановления Правительства и иные. На региональном уровне главными являются Конституции республик или Уставы других субъектов РФ, законодательные акты представительного органа субъекта, нормативные правовые акты исполнительных органов власти субъекта и иные. Завершают иерархию акты органов местного самоуправления и различные локальные нормативно-правовые акты.Относительно местоположения международных актов в иерархии нормативно-правовых актов РФ единого мнения не сформировано. Часть ученых считает, что в современных условиях глобализации большей юридической силой по отношению к национальному законодательству обладают международные нормы. К примеру, С.В. Бахин, М.А. Викут, С.Ф.Афанасьев, Р.В. Винникова, Т.Н. Нешатаева и другие ученые отмечают, что нормы международного права занимают верхнюю ступень в иерархии нормативных правовых актов, даже по отношению к конституционным нормам. Другие ученые полагают, что Конституция должна занимать приоритетное положение по отношению к международным нормам.В Постановлении от 14 июля 2015 г. № 21-П Конституционный суд РФ признал приоритет Конституции РФ над международными нормами и четко обозначил границы, которые он не готов пересекать, рассматривая вопрос о реализации норм международного права в рамках российской правовой системы. Позднее был по данному вопросу был принят ФЗ № 7-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации». В связи с этим получается, что все международные нормы стоят ниже Конституции РФ, но обладают большей юридической силой по сравнению с федеральными конституционными и федеральными законами, однако данное положение касается только ратифицированных РФ международных договоров.2.2. Права человека и их ограничения в Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.и российском законодательствеСогласно европейским международным стандартам, лишь немногие из прав и свобод человека не подлежат никаким ограничениям.Первым в ряду абсолютных прав стоит право на жизнь, являющееся условием существования всех иных прав и свобод. В принципе, право на жизнь невозможно ограничить как таковое, его можно лишь легитимно лишить, так как под ограничением следует понимать сужение объемов установленного содержания права. Протокол № 6 к Конвенции отменяет применение смертной казни в мирное время, а Протокол № 13 запрещает ее применение при любых обстоятельствах, даже во время войны. При этом отметим, что ряд российских ученых выступает за восстановление возможности легитимного лишения права на жизнь.К вопросу о смертной казни, конечно, следует подходить максимально осторожно. Необходимости ее массового применения в современном мире нет. Опасность некоторых преступлений для общества и государства возрастает. К таковым в первую очередь относится терроризм. На наш взгляд, исправление осужденных за преступления террористического характера весьма сомнительно, но в настоящее время нет таких механизмов, которые позволили бы странам – членам Совета Европы применять смертную казнь без нарушения протоколов № 6 и 13. В то же время общеизвестен факт, что в некоторых странах при признании того, что право на жизнь является фундаментальным, основополагающим правом, в отдельных исключительных случаях допускаются обоснованные и установленные законом изъятия из него, которые не рассматриваются как несовместимые с демократией.Т.Г. Морщакова, исходя из анализа ч. 1 ст. 17 и ч. 1 ст. 55 Конституции РФ, полагает, что в сфере защиты прав человека именно Конституция устанавливает, что нормами международного права как раз и обусловлено конституционное содержание этих прав, а отсюда вытекает принятая на себя государственными институтами задача обеспечивать толкование конституционных прав человека соответственно официальному толкованию одноименных конвенционных прав.Акцентируя внимание на высшей юридической силе в рамках национальной правовой системы Конституции РФ, В.Д. Зорькин подчеркивает, что «Россия вправе не учитывать решение Европейского суда в случаях и в частях, противоречащих конституционным ценностям, защищаемым ее Основным Законом».ЕСПЧ не вправе подменять государства, которые имеют свободу усмотрения и вправе самостоятельно решать, как и каким образом должны обеспечиваться закрепленные в Конвенции права. Как констатирует А.И. Ковлер, на государстве лежит «ответственность за результат».Обращаясь к вопросу о пределах ограничений, устанавливаемых в публичных интересах, отметим, что государства должны руководствоваться принципом пропорциональности (сора-мерности), утвердившимся в европейских странах и их конституционном праве, в том числе и под влиянием практики ЕСПЧ. Согласно правовым позициям Конституционного суда РФ, публичные интересы, перечисленные в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, могут оправдать ограничения прав и свобод, только если эти ограничения отвечают требованиям справедливости, пропорциональны, адекватны, соразмерны и необходимы для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц. Кроме того, они должны носить общий характер и не иметь обратной силы.Публичный интерес – это не абстрактное благо, противоположное интересам человека, его правам и свободам, а необходимое условие. Без удовлетворения публичных интересов реализация прав и свобод человека нередко становится невозможной. Гармония интересов личности и государства недостижима в полной мере, поэтому легитимное ограничение прав и свобод человека – компромисс, который необходим для достижения общих целей, защиты личности, общества и государства от преступных посягательств, и способ согласования частных интересов с публичными. Нарушение баланса между ними, игнорирование публичных интересов в угоду индивидуальным может создать угрозу стабильности и безопасности всего общества.Примером проявления со стороны ЕСПЧ тенденции абсолютизации «неабсолютных» прав является его правовая позиция по делу осужденных к лишению свободы за совершение особо тяжких преступлений С. Анчугова и В. Гладкова. ЕСПЧ, ссылаясь на свое прежнее постановление по делу «Херст против Соединенного Королевства (№ 2)», счел противоречащим ст. 3 Протокола № 1 к Конвенции (право на свободные выборы) установленный ч. 3 ст. 32 Конституции запрет на участие в выборах граждан, содержащихся по приговору суда в местах лишения свободы. Конституционный суд РФ своим постановлением от 19 апреля 2016 г. № 12-П признал неисполнимым постановление ЕСПЧ в части предоставления указанного права как названным, так и всем другим осужденным заключенным. Обосновывая свою позицию, Конституционный суд РФ среди прочего указал, что российский законодатель был вправе предусмотреть ограничительные условия осуществления избирательных прав в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения безопасности государства, формирования легитимных органов народного представительства, поддержания публичного правопорядка и минимизации рисков криминализации избирательных отношений.Отметим, что, принимая данное постановление, ЕСПЧ необоснованно сослался на общеевропейский консенсус по вопросу участия осужденных в выборах. Под общеевропейским консенсусом в доктрине международного права понимается подлежащая обнаружению тенденция или общность подходов к регулированию рассматриваемого вопроса в государствах – членах Совета Европы. Исходя из того, что в значительной части государств – участников Конвенции осужденные заключенные ограничены в активном избирательном праве либо полностью лишены избирательных прав, Конституционный суд РФ в указанном постановлении сделал вывод, что по вопросу об избирательных правах заключенных общеевропейский консенсус отсутствует.В приведенном примере противоречивые тенденции в области толкования конвенционных прав на национальном уровне и в толковании ЕСПЧ налицо. Они свидетельствуют о конкуренции между ЕСПЧ и Конституционным судом РФ и связаны с многоаспектной и сложной проблемой соотношения государственного суверенитета и международного права, а также с проблемой согласования частных интересов с публичными. При этом нельзя не отметить, что в последние годы ЕСПЧ подвергался критике со стороны некоторых российских политиков и представителей академических кругов за излишнюю, по их мнению, активность судей в интерпретации норм Конвенции («судейский активизм»), за то, что он, развивая свои правовые позиции, выходит за рамки того изначального содержания прав и свобод, которое закладывалось в текст Конвенции при ее создании. ЕСПЧ, рассматривая Конвенцию как «живой инструмент», заявляет о необходимости реагирования на изменяющиеся реалии и, соответственно, эволюционного толкования ее норм.М.Л. Энтин и Е.Г. Энтина, говоря о том, что источником компетенции, которая признается за ЕСПЧ, являются государства, подчеркивают, что любые действия Страсбургского суда, выходящие за рамки признаваемой за государствами компетенции и идущие вразрез с их интересами, традициями и убеждениями, могут ими квалифицироваться как нелегитимные и превышение полномочий со всеми вытекающими из этого последствиями.Как считает П.А. Калиниченко, решения ЕСПЧ нельзя презюмировать как истину в конечной инстанции. Он отмечает, что коллизия между «страсбургской» и «национальной» системами защиты прав человека – явление возможное и встречающееся на практике, но в весьма редких случаях и что позиция Конституционного суда по делу «Анчугов С. и Гладков В. против России» звучит взвешенно и обоснованно.Таким образом, можно констатировать, что проявляющаяся в деятельности ЕСПЧ тенденция рассмотрения в качестве нарушений Конвенции применяемых государствами на основании законов в публичных интересах ограничений прав человека, не являющихся абсолютными, может приводить к нарушению необходимого баланса между публичными и частными интересами.Представляется, что для преодоления противоречий в области толкования конвенционных прав требуется, во-первых, выработать единые стандарты, касающиеся ограничений прав человека, необходимых для удовлетворения публичных интересов; во-вторых, определить допустимые пределы эволюционного толкования конвенционных норм судьями ЕСПЧ; в-третьих, развивать диалог по спорным проблемам между Россией и ЕСПЧ. Пока мы можем констатировать отсутствие в ряде случаев взаимопонимания между Россией и ЕСПЧ, связанного в том числе с расхождениями в подходах к трактовке вопросов об абсолютном характере и ограничениях некоторых прав и свобод человека.ЗАКЛЮЧЕНИЕДействующая Конституция 1993 года, которая показывает себя жизнеспособной и всеобъемлющей, не стоит подвергать ревизии и изменениям. В тоже самое время наше государство и общество не стоят на месте – мы развиваемся, но это не повод менять основной закон нашей страны, необходимо совершенствовать и вносить поправки в законы страны. Наше государство очень устойчиво, для сохранения и усиления устойчивости необходимо соблюдать Конституцию РФ.Современный взгляд на вопросы согласования национального и международного может быть выражен в темах:- судебного усмотрения при толковании национального права во взаимосвязи с правом Конвенции и применении «иерархической» модели выполнения решений ЕСПЧ, восприятия его прецедентов, что отражает подробно прорабатываемую в зарубежной доктрине идею о «международном праве в судах» или об имплементации международного права через национальные суды;- правовых пределов согласования и неприменения «иерархической» модели в случае «конституционной невозможности» такого применения, что оказалось в фокусе внимания правоведов на фоне возникновения «конвенционно-конституционных коллизий» и сопутствующей им проблемы «конфликта судебных юрисдикций».Согласно п. 4 ст. 15 Конституции РФ «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы». Из данной нормы следует, что в российскую правовую систему включено не все международное право в целом, а только международные договоры и те принципы и нормы международного права, которые названы общепризнанными. Из этого следует, что ни резолюции международных организаций, ни международные документы, носящие политический характер, ни решения международных судебных инстанций не являются составной частью российской правовой системы. Конституция РФ также провозглашает приоритет норм международного договора по отношению к противоречащим им правилам закона страны.Проанализировав Конституцию РФ и документы, закрепившие в ней определенную международного права, можно сделать вывод о том, что вопрос о соотношении международного права и Конституции дискуссионный, и на него нельзя дать однозначный ответ. Можно выделить положения статьи 15 ч. 4 Конституции РФ. Таким образом, применение норм международных стандартов зависит от интересов государства, в которых происходит судебный процесс. Национальное право полнее учитывает социально-политические и правовые традиции страны, поэтому нормы международного права необходимо использовать таким образом, чтобы их действие не нарушало устройство государства. Судебная практика свидетельствует, что суды при осуществлении, к примеру, уголовного судопроизводства исходят из того, что международно-правовые нормы могут дополнять действующее уголовно-процессуальное законодательство.СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ