Гастрономические метафоры в поэзии русского футуризма

». В этих строках «низменный» процесс потребления пищи (поглощение котлет) ассоциируетсясо столь же «низменной» (в восприятии лирического героя) литературной «продукцией». Ряд примеров сходной трактовки гастрономических образовв творчестве Маяковского может быть продолжен стихотворением «Ничего не понимают»:Хихикала чья-то голова, выдергиваясь из толпы, как старая редиска.В данном отрывке мы встречаемся со сравнением: человеческую голову Маяковский сравнивает со старой редиской. Такое сравнение позволяет нам сделать предположение, что речь идет о пожилом человеке.Необычные, фантастические блюда зачастую упоминаются в лирике И. Северянина. Ярчайшие примеры – «Гастрономы древности» или знаменитое «Мороженое из сирени», где небывалое кушанье становится символом столь же небывалых, изощренных творческих находок. «Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!». Такой призыв автора раскрывает причудливые, необычные поэтические фантазии.Строки из стихотворения «Шампанский полонез» «В шампанское лилию! Шампанского в лилию!»объединяют образы изысканного напитка и необычного цветка, создавая ощущение праздника, творческого торжества. В стихотворении «Увертюра» «удивительно вкусно, искристо и остро» оказались поданы ананасы в шампанском – этот образ, автор выбрал не случайно, такое, по его мнению, место занимает современное искусство - необычное, оригинальное, бурлящее. Не случайно именно эта метафора вынесена в заглавие соответствующего цикла. Здесь же отметим, что призывМаяковского: «Ешь ананасы, рябчиков жуй, // День твой последний приходит, буржуй» наводит на совершенно другие мысли - воплощение творческих изысканных блюд является символом буржуазной пресыщенности, которой поэт пророчит самый скорый конец. Однако, не все поэты начала ХХ века восторженно приняли футуризм. Так, Самуил Яковлевич Маршак опубликовал пародию на стихотворение И. Северянина «Ананасы в шампанском», где высмеял резкое противопоставление народа буржуям, высокое мнение футуристов о своем творчестве и возвеличивание революционных лет: Я люблю ананасы, анчоусы, антракты,Антураж, антресоли, анонс, антрекот...О, скажи, Геродот, собирающий факты,Чем известен и славен пятнадцатый год?Перечисление деликатесов в данном случае, дает понять, что Северянин, «вышедший из народа» даже понятия не имеет о данных блюдах. Внедрение в данный список слов на букву «а», не являющихся продуктам или блюдами наталкивает на мысль, что Маршак высмеивает стиль речетворчества футуристов - случайный набор слов: Ананасы, бананы, бананасы поет!Ананасы вкрутую, в мешочке и всмятку.Ананасы в мундире, ананасы - в пюре.Ананасы под хреном, ананасы внакладку,Ананасы в бутылке, ананасы в ведре...Эпатаж буржуазного мира в поэзии и в жизни «народных» поэтов смешон, люди чаще всего без образования, высокого мнения о своих талантах стали символом своего времени:Он не ел ананасов, но видал на картинах...Неизвестен в России этот редкостный плод.Футурист в ананасах, как иной в апельсинах,Разбирается туго, - уверяет народ... Видим в завершении завуалированную поговорку: «разбирается в деле, как свинья в апельсинах».Образная метафора имеет непрозрачное основание оценки, построена на приеме оксюморона, несет парадоксальный характер и выражает ироническое отношение к умственным способностям И. Северянина.Анализ метафор, представляющих образ человека, позволяет говорить о том, что футуристами очень часто используются «эпатажные» метафоры. При этом большая часть таких метафор представляет описание внешнего вида человека. Душевное состояние лирического героя при помощи «эпатажных» метафор описывается крайне редко.В настоящее время существует большое количество исследований, посвященных анализу футуристических текстов, представляющих отношение человека к Богу. Особенностью данных исследований является их однонаправленность: авторы отмечают лишь богоборческую линию в творчестве поэтов-футуристов. Однако тексты с ключевым концептом Бог представляют интерес также для анализа лексического уровня. Так, В. Хлебников показывает отношение человека к Богу, используя принцип контекстной полисемии: Журавль, к людским пристрастясь обедням,Младенцем закусывал последним («Журавль»). Лексема обедня в современном русском языке имеет только одно значение - «церковная служба утром или в первую половину дня, во время которой совершается обряд причащения, литургия». Но в данном примере она синонимична лексеме обед, употребленной в значении «прием пищи, обычно в середине дня». В результате использования принципа контекстной полисемии происходит снижение сакрального образа Бога.В продолжение темы души и Бога -«смерть» занимает в текстах ВелимираХлебникова существенное место, а представление о ней, высказанное этими текстами, заслуживает отдельного внимания, дополнительно стимулируемого частными текстами поэта – письмами, дневниками и пр.Напитки, если и влияют на качество живой/мертвый, то служат только в умерщвляющих целях: в «Барышне Смерти» из двух чаш – жизни и смерти – употребленной оказывается только чаша (пиво) смерти; в «Ка»: Жрецы (тихо). Отравы! Эй! Пей, Эхнатэн! День жарок! Выпил! (Скачут.) Умер!; И юность и отроки наши/ Пьют жизнь из отравленной чаши. Хотя как символ полноты существования встречается и кубок жизни: Так кубок пей, пускай нет жажады,/ Но все же кубок жизни пей (443); Спешите голодными устами коснуться влаги жизни и бросить кубок сытым, Я жизнь пью из кубка Моцарта.Таким образом, гастрономические метафоры являются своего рода портретами: коллективными и индивидуальными.Портреты первой группыпредставляют собой максимально обобщенное описание людей. Человеческаяиндивидуальность в этих портретах вымывается, распадается; людипревращаются в единую совокупную массу, основным словом дляхарактеристики которой становятся слово «толпа». Отсутствие духовной сущности, внутренней тяги к познанию мира и вселеннойлишает людей индивидуальности, обезличивает их. Пространствастихотворений замкнуты, намеренно сужены. Ценностью нового обществастановится гастрономическое разнообразие, материальный достаток. Погоня заедой, массовыми развлечениями настолько захватывает людей, что в них неостается ничего, кроме постоянного желания удовлетворять потребности плоти.Под взглядом этих неразвитых, пошлых существ искажается и реальность,приобретая черты уродства и дефективности. Варьирующиеся в разных стихахмотивы танца, ритуаласоздают ощущение нереальности, кошмара, реализующийся через множество громких, резких звуков и внезапностью тех или иных событий.«Индивидуальные» портреты, представляющие образы отдельныхперсонажей, в большинстве своем лишь усиливают общее гнетущеевпечатление от мира людей. Наряду с овеществлением человека происходит очеловечиваниеживотных и предметов, оттеняющее и подчеркивающее состояние человека.В семантическом аспекте гастрономическая метафора в поэзии русских футуристов выражает стойкую негативную оценочность, так как она связана с семантикой уничтожения, разрушения, обмана (дать камень вместо хлеба), аномальных физиологических явлений (голода, переедания, несварения желудка). Подчеркивается, что в функциональном аспекте негативнаяоценочность гастрономической метафоры позволяла использовать ее в поэзии как средство политической борьбы с целью унижения оппонентов.ЗаключениеТаким образом, метафора образно представляет профессиональное кулинарное знание огромным количеством коннотаций. При смене контекста, гастрономический термин получает новое значение. Исследование показало, что наименования гастрономических объектов используются для метафорической характеристики явлений различных сфер действительности: «Человек», «Материальный мир», «Социум», «Нематериальный мир», «Пространство», «Запах», «Звук». Разнообразные свойства пищевых продуктов (форма, структура, цвет, размер, консистенция, вкус, высокая или низкая пищевая ценность) выступают основанием для образного уподобления объектов и явлений различных сфер действительности явлениям сферы «Еда».Сравнительный анализ гострометафор в литературе XIX- начала XX века показал, что происходит процесс вовлечения наименований новых продуктов и блюд, гастрономических объектов и процессов.Гастрономические метафоры формируют языковую картину мира, позволяют отнести говорящего к определенной национальности, социальному слою общества, профессии. Таим образом, изучение гастрономических метафор - это возможность выявления национально-культурных особенностей языка.В творчестве русских футуристов гастрономические образы играют особенно значимую роль.Они становятся не просто деталью художественного мира, а выступают в качестве одной из основополагающих и принципиально значимых граней.Символы, к которым обращаются футуристы в своем творчестве,архетипичны и психологичны. Кулинарные образы-символы еды, зачастую вовлечены в раскрытие важнейших для автора тем и проблем – творчество, само существование человека на грани междужизнью и смертью и, конечно же, надежда на жизнь.Проанализировав эволюцию гастрономической метафоры в русской литературе и поэзии мы пришли к выводу о том, что гастрометафора применялась поэтами и прозаиками все времена. Наиболее популярной она стала благодаря произведениям Пушкина, Гоголя, Чехова. Писатели наполнили свои произведения разнообразными кулинарными образами. Образы эти являются неотъемлемой частью языка и стиля произведения, они способствуют созданию контрастного: грусти и радости, иронии и доброй насмешки. Каждый автор воплотил в своих произведениях индивидуальную манеру письма, мастерство удержаться на грани художественного применения гастрономических метафор.Русские писатели описывая национальные или европейские блюда, процесс изготовления, подачи, употребления знакомят читателя с народными традициями, подчеркивают личные характеристики героев. Пищевые подробности служат украшением текста, подчеркивают факты и события.Каждая кулинарная деталь помогает раскрыть истинную сущность героев и отразить представления автора о быте и нравах целой эпохи.Что касается гастрономических метафор футуристов, то этот феномен еще мало изучен, проведенный нами анализ показал, что эпатаж, психология, политика - являются ее главными характеристиками. Поколение новаторов литературы создало свою парадоксальную систему ценностей. Основным отличием от «классической» гастрометафоры, метафоры футуристов обличали все высокое и лишали ценности все, что было создано «буржуями». Центральной фигурой в эпатажных гастрономических метафорах футуристов стоит человек. Аналогии человека и его жизнедеятельности необычайно экспрессивны и образны. Одной из особенностей является отрицание Бога. Отрицание мистической символики достигается применением отрицательных характеристик продуктов и процессов ее производства и поглощения. Использование ассоциативного сходства человека с кулинарией производит эпатирующий эффект в результате употребления несоотносимых по значению слов.Характерной чертой лирики футуристов является частое использование лексико-тематической группы «смерть».Душевное состояние, приведшее к смерти или состоянию близкому к ней осуществляется через описание внешнего вида, сравниваемого с продуктами и процессами еды.Так, Золотой век четко отделял жизнь от литературы, а Серебряный, с его желанием «жизнетворчества» направил свою энергию «на то, чтобы стереть границу» между ними, «распространив непосредственно в жизнь систему поэтических значений». Отсутствие цельности и наличие множества «Я» ставит поэтов на грань безумия. Неоспоримым фактом является то, что прием гастрономической метафоры в русской поэзии футуристов не вписывается ни в какие нормы и правила, каждый поэт оригинален и самобытен.Список литературы