Драматургия классицизма

Подобно тому, как это происходит с Федрой, Ипполит также испытывает преступную любовь; он также стремится преодолеть пределы запрета, наложенного на Арицию. Оба пытаются обойти судьбу, пытаются низложить богов своих зловещих замыслов; однако в конце третьего акта наступает момент возвращения к первоначальной неподвижности трагедии, герои которой примиряются со своей неблагоприятной и безжалостной судьбой.Федра к этому времени понимает, насколько она отстранена – и всегда была отстранена – от любого решения своей судьбы; но остается последний удар, который окончательно закрепляет ее немилость: она наконец узнает, что Ипполит любит Арицию. В своей третьей и последней исповеди Федра выходит на сцену, чтобы искупить отклонение характера и вернуть персонажу качество связности. В конце сюжета отречение Федры становится этической проблемой, которая замыкает круг последовательной цепи действий: слабость ее характера позволила осуществить уловку, которая привела к смерти невинного человека. Для героя, который открыл сцену, желая сократить свое виновное существование, и который, несмотря ни на что, продолжает осознавать неправоту своих попыток избежать роковой судьбы, смерть является единственным выходом. Нарушение молчания становится единственным способом тотализировать действие и склониться перед судьбой, которую боги уготовили ему в своей жестокой мести. Хотя пропитка христианских ценностей в творчестве Расина – факт, вызывавший споры, бесспорно, что структура мифа в «Федре» воспроизводит янсенистскую мораль, которая считает невозможным примирение с ценностями радикально извращенного мира, где царят эгоизм, страсть и невежество. Более того, янсенистская концепция Бога, оставившего мир и людей, но всегда присутствующего в сознании христианина, достаточно похожа на богов этой трагедии, которые покинули Федру, оставив ее на произвол страсти: Сколько бы она к ним ни обращались, боги игнорируют бесчисленные мольбы освободить Федру от ее преступной любви; как янсенизм не представляет себе силу человеческой воли как определяющую спасение, так и в Федре нет примирительного пути между ее желанием и судьбой, которую боги уготовили ей. Драма «Федра» сходится с пессимистической идеологией автора. Для янсенистского христианства спасение не зависит от возможностей человека, поэтому никакие усилия с его стороны не способны повлиять на его судьбу, и человек может быть спасен только в том случае, если его коснется «непреодолимая и беспричинная благодать». В этой янсенистской концепции «благодати» присутствует обвинительная установка против притворного уравнивания человека с божественной силой; в этой вселенной, если и есть какие-то заслуги, которые можно эффективно приписать человеческому роду, то они проявляются в признании его страданий, что делает Федра, когда миф завершен. Учитывая бессилие человека в отношении своей судьбы и своего спасения, мы приходим к выводу, что это уничтожение человеческой природы образует благодатную почву для трагического действия, ибо здесь христианская вера совпадает с принципами трагедии в том, чем они обладают самым элементарным образом: человек окончательно сведен к Богу или богам.