Проблематика Македонского Ренесанса и мозаики в Соборе святой Софии Константинопольской

Софийский собор в Константинополе (совр. Стамбул), построенный в VI веке императором Юстинианом был величайшим христианским храмом своего времени и на протяжении многих веков играл роль архитектурного воплощения величия не только Церкви, но и империи, построившей его. Св. София стала символом могущества для многих европейских правителей. Именно поэтому с моментавозведения константинопольского собора и на протяжении Средних веков на территории Южной и Восточной Европы, а также Анатолии, как наиболее полно воспринявших византийское культурное влияние, возводятся её храмы-реплики. Они также имеют посвящение св. Софии – Премудрости Божией. То, что данные сооружения умышленно подражали юстиниановской базилике, в отдельных случаях подтверждается сопровождающим памятник прямым комментарием современника. Такой пример даёт нам храм св. Софии в Беневенто (Южная Италия). Он был возведён лангобардским герцогом Арехисомок. 760 года. Некий аноним выразил в поэтической форме претензию герцога приобщиться к славе константинопольского храма: HicduxArechispariodemarmoretemplumconstruxit, Speciemcuituncsinemoleferebat, Iustiniane, tuuslaboromnipulcriorarce Перевод данного текста может быть примерно таким: Герцог Арехис воздвиг здесь храм из паросского камня, Коего образ твоя прежде бессменно являла, Юстиниан, по красе не знавшая равных постройка [1, с. 425] Следует отметить, что конструктивно и тем более визуально лангобардская София имеет крайне мало общего с константинопольским собором – планировка первой вообще весьма оригинальна. Однако факт одинакового, и отнюдь не самого распространённого посвящения храма вкупе со свидетельством современника даёт нам достаточно большие основания утверждать, что Арехис намеренно возводит именно «Софийский» собор. Учитывая тот факт, что в середине VIII века Византия теряет свой контроль над итальянскими владениями, то можно предположить, что возводя новую церковь Арехис хотел продемонстрировать, что с уходом Империи с Аппенинского полуострова роль влиятельнейшего правителя в регионе перешла к нему. Богатые плоды «софийская традиция» дала в Древней Руси. Середина XI века представлена строительством на русских землях сразу трёх Софийских соборов – в Киеве, Новгороде и Полоцке. По мнению О. В. Розиной, эти храмы «составили единое явление в истории древнерусской культуры и стали самыми выдающимися каменными постройками домонгольского периода… Вместе с тем эти первые русские каменные храмы не простокопировали византийское образцы, но и свидетельствовали о начале формирования древнерусской строительной школы, отразившей восприятие образа Софии Премудрости Божией сознанием русского человека» [7, с. 128]. Киевская св. София построена в 1037 году в период правления князя Ярослава Владимировича (Мудрого). Г.С. Колпаковой была выдвинута гипотеза, что «…ни в Киеве, ни в других центрах никоим образом не стоит рассматривать это стремление к постройке храмов с большими хорами, напоминающими Великую церковь византийской столицы (Св. Софию), как желание уподобиться византийскомувасилевсу [3, с. 39]». По её мнению, основной задачей было стремление воспроизвести сакральную топографию Константинополя, как Нового Иерусалима. И действительно, в небольшом временном промежутке помимо, собственно, Софии в Киеве возводятся также Золотые ворота, монастыри св. Георгия и св. Ирины [5, с. 155], которые вполне могут быть примером воспроизведения одноимённых константинопольских построек. Однако такой комплекс сакральных реплик наблюдается далеко не везде, где в Раннем Средневековье возводились Софийские соборы. Соглашаясь с тем, что Ярослав Владимирович вряд ли собирался претендовать на титул василевса, всё же вполне разумным кажется допущение, что возведение собора св. Софии говорит о попытке уподобить стольный град киевского князя столице византийского императора. Помимо смыслового наполнения, в Софии Киевской наблюдаются и некоторые архитектурные сходства с константинопольским храмом. Среди них можно назвать обширные хоры, богато оформленные входы и обилие мраморного убранства [3, с. 39]. На севере Русской земли – в Новгороде – Софийский храм возводится в 1045–1050 годах [6, с. 41–42]. Существует точка зрения, что близ современного новгородского собора ещё до 1045 года существовал деревянный храм, так же посвящённый святой Софии. Но в связи с исследованием С. И. Сивак [8, с. 9–15], эта гипотеза кажется весьма маловероятной и современную каменную церковь 1045 года закладки [3, с. 151] можно признать первым софийским храмом в городе. Весьма разумной кажется догадка о том, что заказчик храма в Новгороде больше ориентировался на предшествующий ему киевский одноимённый храм, чем на константинопольский. Возможно, и мастера в Новгород прибыли из Киева. В пользу этого, в частности, свидетельствуют одинаковыепосвящения и пятинефная структура (нетипичная для византийской архитектуры) [4, с. 133, 181], а также сходные материалы и строительная техника (плинфа с утопленным рядом), обилие глав, наличие обширных хор, галерей и лестничной башни [3, с. 60–61]. Софийский собор Полоцка середины XI века очень плохо сохранился до наших дней: уцелели нижние части стен и апсиды высотой около 11 метров. Однако даже результаты исследования этих частей храма позволяют говорить о его типологическом сходстве с двумя другими древнерусскими Софиями: церковь, судя по всему, была пятинефной, многоглавой, с широкими хорами и двухэтажными аркадами [4, с. 254]. Подводя итог анализу софийской архитектурной традиции в Древней Руси, можно сказать, что посвящение Премудрости Божией стало центральной идеей русского культового зодчества середины XI века. Ярослав Владимирович создал св. Софию как не столько архитектурную, сколько символическую реплику константинопольского храма. Вскоре аналогичные соборы появились в двух других крупных древнерусских центрах. И если в Новгороде появление Софии кажется закономерным из-за связей Ярослава и северного центра, то постройка сходного и архитектурно, и посвящением храма в Полоцке, чей князь Всеслав был фактически независим от Киева и разорял Новгород, кажется менее логичной. Видимо, «софийская традиция» находилась в области не политического, а культурного и религиозного взаимодействия. В условиях того, что церковная структура одновременно и объединяла всю Русь, и являлась её представителем в христианском мире, появление соборов св. Софии в крупнейших её центрах также одновременно могло означать единство религиозных образов как на Руси в этот период, так и у Руси с Византией (или вообще всем христианским миром). В средневековом Трапезунде (совр. Трабзон) одним из главных культовых мест также являлся собор св. Софии. Мнения о дате постройки храма расходятся, но, в целом, большинство исследователей сходятся на том, что церковь строилась в первой половине–середине XIII века в правление трапезундского императора Мануила I Великого Комнина [9, с. 114–115]. После падения Константинополя под ударами «латинян» в 1204 году новая империя со столицей в Трапезунде начала претендовать на роль наследницы Византии. На это место также заявляла свои претензии и Никейская держава, в связи с чем главы обоих государств именовали себяимператорами ромеев. Видимо, с целью подчеркнуть свою преемственность от Византии Мануил и начинает строительство нового храма, который, по аналогии с главным собором Константинополя, посвящён св. Софии. Если учесть относительно большие размеры собора, внешний декор с использованием тёсанного камня, а не более простой и привычной плинфы, а также факт того, что сам Мануил был погребён в центре построенной им церкви [2, с. 447], то довольно ясно, что София Трапезундская играла очень важную роль в системе репрезентации власти династии Великих Комнинов, в том числе и как реплика константинопольского собора. Рассмотрев ряд храмов Анатолии. Южной и Восточной Европы VIII–XIII вв., освящённых в честь Софии – Премудрости Божьей, мы можем сделать следующие выводы: • Посвящение храмов св. Софии является довольно редким явлением в указанный период. • Софийские храмы преимущественно были соборными церквями в городах. • В указанный период «Софии» возводились в регионах с сильным культурным влиянием Византии. Это также видно по архитектурному решению храмов. • Возведение рассмотренных храмов происходило в периоды политического утверждения локальных правителей или принятия ими христианства, что, зачастую, было сопряжено, и с усилением их политической власти. На основании сделанных нами выводов, отметим, что Софийские храмы в рассматриваемых регионах в период VIII–XIII вв. были символическими репликами Великой церкви Константинополя, хоть и не похожими на неё в плане архитектурного решения. Однако, судя по всему, правителям государств, входивших в культурное поле Империи, было достаточно подчеркнуть свою связь с ней, воссоздав на своей земле один из её самых узнаваемых образов, а в плане гениального инженерного решения и масштабности великая базилика Юстиниана осталась непревзойдённой вплоть до конца Средних веков.ЗаключениеПодводя итог, возможно заключить, что македонские ансамбли опираются на ряд хорошо известных позднеантичных схем и используют для их заполнения набор традиционных мотивов. Некоторые из них оказались более созвучны местным вкусам и особенно прочно укоренились в регионе, однако новых композиций, сложившихся именно на македонской почве, не появилось. Наиболее характерным свойством раннехристианских мозаик на территории Македонии стала, на наш взгляд, редукция сюжетного компонента, которая проявилась как в тяготении к более статичным вариантам при выборе изобразительных формул, так и в упрощении существующих схем. Некоторые наборы элементов, такие как геральдические композиции с фонтаном в виде канфара характерной формы или изображение оленей, фланкирующих виноградную лозу, действительно встречаются в Македонии чаще, чем в других регионах, и  производят впечатление местного варианта известной схемы. Однако примеры использования аналогичных композиций находятся и в этих случаях, причем на территориях, для которых македонское влияние очень мало вероятно. Художественные принципы македонских памятников также созвучны общим тенденциям позднеантичного искусства. Мы находим в  них то же специфическое понимание ансамбля, объединяющего в  себе несвязанные между собой мотивы и  целые композиции, а вместе с ним и иные проявления эстетики, основанной на изобильной вариативности в рамках заданной схемы. Через обзор зооморфных мотивов мы также попытались обозначить некоторые трудности, возникающие при интерпретации напольных мозаик. Декоративные по своему происхождению мотивы, на наш взгляд, в значительной степени сохранили нейтральность и в христианском контексте. Вместо приобретения нового символического значения сцены вроде погони и терзания сохранили смысл монументальных декоративных формул, редко выходящих за пределы периферийных зон церкви. Геральдические композиции наделены более определённым символическим прочтением, однако и их развитие производит впечатление комбинирования готовых изобразительных схем.Список использованных источниковБитракова-Грозданова В. Старохристијанскиспоменици во Охридско. — Охрид: Завод за заштита на спомениците на културата и Народен музејОхрид, 1975. — 102 с. Тутковски М. Ранохристиjанскитемозаици од Охрид. — Скопје: Каламус, 2014. — 238 с.Филипова С. Рановизантиските капители во РепубликаМакедонија.  — Скопје: Каламус, 2006.  — 465 с.Цветковић-Томашевић Г. Мозаикот на подот во нартексот на Големата базилика: Опис. Стил. Иконографија. Симболизам. Техника. Материјали. Конзервација // Хераклеја. — 1967. — № 3. — С. 9–65. Цветковић-Томашевић, Гордана. Рановизантијскиподнимозаици: Дарданија, Македонија, Нови Епир. — Београд: Институт за историјууметности, 1978. — 128 с. Borgognoni R. No Animals in the New Paradise? The ‘Hall of Philia’ from Antioch and the Patristic Exegesis of Isaiah’s ‘Peaceable Kingdom’ // StudiaPatristica. — 2010. — Vol. 44. — P. 21–26. Brenk B. Spolien und ihreWirkung auf die Ästhetik der Varietas. Zum Problem alternierenderKapitelltypen // Spolien in der Architektur des Mittelalters und der Renaissance / Hrsg. J.Poeschke. — Munich: Hirmer, 1996. — S. 49–92. Buzov M. Prikazjelenanaranokršćanskimmozaicimapremasrednjovjekovnojumjetnosti // Starohrvatskaprosvjeta. — 1991. — Vol.III. № 21. — S. 55–86. Cvetković-Tomašević G. Ranovizantijskipodnimozaici u episkopskomdvoru u HeraklejiLinkestis: Arheološkaiskopavanjaiznadiispodmozaika. — Beograd: RepubličkiZavodzaZaštituSpomenikaKulture, 2002. — 114 p. Dimitrova E. Art and Ritual in the Episcopal Centres of Macedonia Paleocristiana. The Floor Mosaics and the Illustrated Dogma // Attidel XV CongressoInternazionale di Archeologia Cristiana (Toledo 8–12.9 2008) / A curadi S.Cresci, J.L.Quiroga, O.Brandt, C.Pappalardo. — CittadelVaticano: PontificioIstituto di Archeologia Cristiana, 2013. — P. 1051–1062. Dimitrova E. From the Image of the Cosmos to Painted Dogma. Heraclea Lyncestis — Mosaic Pavements // Macedonian Heritage. — 2005. — Vol. 27. — P. 3–21. Dimitrova E. In through the Inner Door (The Mosaic in the Narthex of the Large Basilica in Heraclea Lyncestis) // Niš and Byzantium. — 2006. — Vol. 4. — P. 179–190. Dunbabin K.M.D. Mosaics of the Greek and Roman World. — Cambridge: Cambridge University Press, 1999. — 357 p.