Цели, проявления и последствия политики «культурной революции» в Китае

Чжоу умер в январе 1976 года, а в апреле Дэн подвергся формальной чистке (при поддержке Мао).
9 сентября 1976 года Мао Цзэдун умер. Для сторонников Мао его смерть символизировала потерю революционной основы коммунистического Китая. Когда во второй половине дня 9 сентября было объявлено о его смерти, в пресс-релизе, озаглавленном: «Уведомление ЦК, ВСНП, Государственного совета и ЦКК всей партии, всей армии и людям всех национальностей на всей территории страны» нация погрузилась в горе и траур, люди плакали на улицах, а общественные учреждения закрывались более чем на неделю. Хуа Гофэн возглавил похоронный комитет и произнес поминальную речь. Незадолго до смерти Мао якобы написал Хуа сообщение: «С тобой во главе я чувствую себя непринужденно». Хуа использовал это сообщение, чтобы обосновать свою позицию преемника. Многие считали, что Хуа не хватало политических навыков и амбиций, и, казалось бы, он не представлял серьезной угрозы для «Банды четырех» в гонке за престолонаследие. Однако радикальные идеи Банды также столкнулись с влиятельными старейшинами и значительной частью партийных реформаторов. При поддержке армии и маршала Е Цзянина 6 октября спецподразделение 8341 арестовало всех членов «Банды четырех» в ходе бескровного переворота.
2.2 Последствия политики «культурной революции»
Дэн Сяопин стал верховным лидером Китая в 1978 году. Он основал «Болуань Фаньчжэн», который вернул страну к порядку и положил начало историческим реформам и открытости Китая. Дэн Сяопин впервые предложил идею «Болуань Фаньчжэн» в сентябре 1977 года, чтобы исправить ошибки Культурной революции. В мае 1978 года он воспользовался возможностью привести к власти своего протеже Ху Яобана. Ху опубликовал статью в «Guangming Daily», в которой умело использовал цитаты Мао, восхваляя идеи Дэна. После этой статьи Хуа начал менять тон в поддержку Дэна. 1 июля Сяопин опубликовал отчет Мао о самокритике 1962 года относительно провала «большого скачка». С расширением базы власти в сентябре 1978 года Дэн начал открыто атаковать Хуа Гофэна. 18 декабря 1978 года состоялся решающий Третий пленум ЦК 11-го созыва. На съезде Дэн призвал к «освобождению мыслей» и призвал партию «искать истину в фактах» и отказаться от идеологических догм. Пленум официально ознаменовал начало эпохи экономических реформ, когда Дэн стал вторым верховным лидером Китая. Хуа Гофэн занялся самокритикой и назвал свои программы ошибкой. Ван Дунсин, верный союзник Мао, также подвергся критике. На пленуме партия отменила свой вердикт инциденту на площади Тяньаньмэнь. Опальному бывшему президенту Китая Лю Шаоци разрешили устроить запоздалые государственные похороны[12]. Пэн Дэхуай, один из десяти маршалов Китая и первый министр национальной обороны, был замучен до смерти во время Культурной революции; политически реабилитирован в 1978 году. На Пятом пленуме, состоявшемся в 1980 году, Пэн Чжэнь, Хэ Лун и другие лидеры, подвергшиеся чистке во время Культурной революции, были политически реабилитированы. Ху Яобан стал главой секретариата Коммунистической партии Китая в качестве ее генерального секретаря. В сентябре Хуа Гофэн ушел в отставку, а Чжао Цзыян, еще один союзник Дэна, был назначен премьер-министром Китая. Дэн остался председателем Центрального военного совета, но формальная власть была передана новому поколению прагматичных реформаторов, которые в значительной степени изменили политику Культурной революции в период Болуань Фаньчжэн. В течение нескольких лет, начиная с 1978 года, Дэн Сяопин и Ху Яобан помогли реабилитировать более 3 миллионов «несправедливых, ложных, ошибочных» случаев Культурной революции. В частности, суд над «Бандой четырех» проходил в Пекине с 1980 по 1981 год, и суд заявил, что 729 511 человек подверглись преследованиям со стороны «Банды», из которых 34 800 человек погибли. В 1981 г. Коммунистическая партия Китая приняла резолюцию, в которой объявила, что Культурная революция «виновна в самом серьезном поражении и самых тяжелых потерях, понесенных партией, страной и народом со времени основания Народной Республики».
Политические последствия культурной революции оказались долгосрочными. Когда худшее из уличного насилия закончилось, Культурная революция в следующие шесть или семь лет вращалась в основном вокруг борьбы за власть в высших эшелонах Коммунистической партии Китая [8].
К тому времени, когда Культурная революция остановилась, было много способов оценить ее последствия. Около двухсот миллионов человек в сельской местности страдали от хронического недоедания из-за того, что экономика была парализована; до двадцати миллионов человек были выселены и высланы, заражение чужими идеями, реальными или воображаемыми, часто служило основанием для обвинения; библиотеки иностранных текстов были уничтожены, а британское посольство было уничтожено. Когда Си Чжунсюня — отца нынешнего президента Китая Си Цзиньпина — вытащили перед толпой, его обвинили, среди прочего, в том, что он смотрел на Западный Берлин в бинокль во время визита в Восточную Германию.
При изучении наследия Культурной революции нельзя так точно определить самый сложный показатель: какое влияние Культурная революция оказала на душу Китая? Это все еще не та тема, которую можно открыто обсуждать, по крайней мере, нелегко[13]. Коммунистическая партия строго ограничивает обсуждение этого периода, опасаясь, что это приведет к полномасштабному пересмотру наследия Мао и роли партии в истории Китая. В марте, в преддверии годовщины, редакционная статья партийного таблоида «Global Times» предостерегала от «малых групп», стремящихся создать «полностью хаотичное непонимание культурной революции». Редакция напомнила людям, что «дискуссии не должны отклоняться от принятой линии партии, политики или мышления». Тем не менее в последние годы люди пытались считаться с историей и со своей ролью в ней. В январе 2014 года выпускники Экспериментальной средней школы Пекинского педагогического университета извинились перед своими бывшими учителями за участие во всплеске насилия в августе 1966 года, когда Бянь Чжунъюнь, заместитель директора, был забит до смерти. Но такие жесты случаются редко, и сторонним наблюдателям часто трудно понять, почему пережившие Культурную революцию не желают пересматривать опыт, который так глубоко повлиял на их жизнь. Одно из объяснений состоит в том, что события того периода были настолько запутанными, что многие люди ощущают на себе двойное бремя быть и преступниками, и жертвами. Ранее в этом году Бао Пу, книгоиздатель, выросший в Пекине, а теперь базирующийся в Гонконге, сказал: «Каждый чувствует себя жертвой. Если вы посмотрите на них, вы задаетесь вопросом: какого хрена вы делали в этой ситуации? Все ли виноваты? Нельзя во всем винить Мао. Он был ответственным, он был вдохновителем, но чтобы достичь такого уровня социального разрушения, целое поколение должно задуматься».
Китай сегодня находится в разгаре очередной политической лихорадки, в форме подавления антикоррупционных мер и жесткого подавления инакомыслия. Но его не следует принимать за повторение Культурной революции. Даже с тысячами арестованных масштабы страданий иного порядка, и стенографические сравнения рискуют избавить Культурную революцию от ее полного ужаса. Есть и тактические различия: вместо того, чтобы спровоцировать нападение населения на партию, как это сделал Мао в своем призыве «бомбардировать штаб», Си Цзиньпин повернул в сторону более жесткого контроля, стремясь укрепить партию и свою власть. Он реорганизовал высшее руководство, чтобы поставить себя в центр, задушил либеральное мышление и средства массовой информации и впервые преследовал критиков своего правительства, даже если они живут за пределами материкового Китая. В последние месяцы китайские службы безопасности похищали противников из Таиланда, Мьянмы и Гонконга. И все же есть более глубокие параллели между этим моментом в Китае и временем, когда Си достиг совершеннолетия, будучи подростком во время Культурной революции, которые показывают, насколько устойчивыми оказались некоторые черты ленинской системы Мао. Си в своих постоянных действиях по выявлению врагов и их устранению возродил вопрос, который Ленин считал самым важным из всех: «Кто, кого?». Другими словами, в каждом взаимодействии важен вопрос, какая сила побеждает, а какая проигрывает. Мао и его поколение, выросшие в условиях нищеты, не видели места ни для разделения власти, ни для плюрализма; он призвал «провести четкую грань между нами и врагом». «Кто наши враги? Кто наши друзья?». Это, по словам Мао, «вопрос первостепенной важности для революции». Сегодняшний Китай во многих отношениях не идет ни в какое сравнение с миром, в котором жил Мао, но в этом вопросе Си Цзиньпин верен своим корням.
Этот взгляд с нулевой суммой искажает отношения Китая с внешним миром, в том числе с Соединенными Штатами. Было легко посмеяться над новостями о том, что Китай отметил «День образования в области национальной безопасности», выпустив плакат, предупреждающий женщин-государственных служащих об опасностях свиданий с иностранцами, которые могут оказаться шпионами. Карикатурный постер под названием «Опасная любовь» повествует о несчастном романе Литтл Ли, китайского государственного служащего, который влюбляется в Дэвида, рыжеволосого иностранного ученого, только для того, чтобы в конечном итоге передать ему секретные внутренние документы. Обеспокоенность вызывают и другие недавние новости: в апреле, после многолетних предупреждений со стороны высшего руководства о том, что иностранные НПО могут стремиться загрязнить китайское общество подрывными западными политическими идеями, Китай принял закон, строго контролирующий их деятельность. Закон наделяет полицию Китая широкими новыми полномочиями по наблюдению за фондами, благотворительными и правозащитными организациями, некоторые из которых действуют в Китае десятилетиями. Многие НКО предупреждали, что в случае принятия закон лишит их возможности функционировать, и теперь они рассматривают вопрос о том, смогут ли они работать в соответствии с новым соглашением. Поскольку Китай через пятьдесят лет после Культурной революции взвешивает импульс еще раз изолировать себя от иностранного влияния, стоит учитывать, что цена может оказаться более серьезной, чем мы предполагаем в реальном времени. Этой осенью издательство Гарвардского университета опубликует новую историю «Невероятные партнеры: китайские реформаторы, западные экономисты и создание глобального Китая» Джулиана Гевирца, доктора Оксфорда. В книге рассказывается малоизвестная история о том, как китайские интеллектуалы и лидеры, столкнувшись с разрушенной экономикой в ​​конце Культурной революции, обратились за помощью к иностранным экономистам для восстановления. В период с 1976 по 1993 год в ходе ряда обменов мнениями, конференций и сотрудничества западные интеллектуалы стремились не изменить Китай, а помочь ему изменить себя, и они внесли незаменимый вклад в рост Китая как мировой экономической державы. «Правители Китая руководили этим процессом — они искали западные идеи, а не копировали их без разбора. Но они были открыты западному влиянию и находились под сильным влиянием», — сказал Гевирц. «Эта история не должна быть забыта. И в момент, когда экономика и общество Китая могут колебаться, возвращение к этой открытости и партнерству с Западом — а не поворот к интеллектуальной изоляции и международному недоверию, который, как кажется, происходит — является лучшим способом избежать катастрофы».
Культурная революция затронула почти каждого человека в Китае и его последствия ощущаются и по сей день. Многие люди подвергались гонениям и точное количество погибших неизвестно, так как было очень много людей публично осудивших пыл революции. Миллионы люди были перемещены в это время и были вынуждены отказаться от традиционной системы образования для тех, кто пронизан прогопандой. Система образования Китая находилась в состоянии полного потрясения, поскольку была закрыта на ранних этапах революции. Многие представители интеллигенции и педагогов, подвергшихся репрессиям, отправляли в сельские трудовые лагеря, а те, кто пережил революцию, вскоре покинули страну. Этнические меньшинства подвергались жестоким преследованиям, что привело к гибели многих тысяч. Монголы, мусульмане и любая другая группа, отражающая идеалы своего народа понесли огромные потери.









Заключение
Китайская коммунистическая революция была классовой революцией, главными сторонниками которой были крестьяне. Чтобы поддерживать классовые интересы в только что основанной Китайской Народной Республике (КНР) в 1949 году, китайское правительство вскоре зарегистрировало каждого гражданина как принадлежащего к 1 из 3 широких классов в соответствии с его или ее предполагаемой ролью в революции: «хороший класс». («красный класс», революционные кадры, революционные солдаты и революционные мученики, а также промышленные рабочие, беднота и мещанство), средний класс (середняки и мещане, городской обыватель, мелкие предприниматели, интеллигенция, профессионалы) и «плохой класс» (также называемый «черным классом», включая помещиков, богатых крестьян, капиталистов, капиталистических бродяг, контрреволюционеров, правых и «плохих элементов», таких как преступники). Эта схема классификации была в значительной степени основана на собственности, поскольку она классифицировала практически всех, кто имел собственность во время революции, как плохой класс. Однако наличие революционных классов также позволяло причислять к хорошему классу лиц из имущественных семей, если они внесли значительный вклад в революцию. Используя эту классовую схему, правительство КНР разработало и внедрило ряд классовых льготных социальных политик . Одной из наиболее заметных и наиболее последовательных политик было распределение образовательных ресурсов в пользу детей из хороших классов за счет детей из плохих классов. Стратегии перераспределения включали быстрое расширение образования на всех уровнях, открытие специальных школ только для государственных служащих и разработку политики приема в колледжи, направленной на увеличение приема учащихся из хороших классов и ограничение числа учащихся из плохих классов. Прошло более 60 лет с тех пор, как эта политика была впервые реализованы. Большинство внуков революционеров уже получили образование. Возникает естественный вопрос: действительно ли эта политика преференций преуспела или не смогла изменить порядок социальной стратификации, отдав предпочтение потомкам тех обездоленных классов, которые поддержали революцию.
Есть веские основания подозревать, что эта политика не сработала. До революции граждане низшего сословия имели относительно высокий уровень образования и пользовались социальными и экономическими привилегиями. Хорошо известно, что социально-экономический статус семьи (СЭС) оказывает значительное влияние на результаты обучения детей практически во всех обществах . Предыдущие исследования показали, что семейный СЭС имеет устойчивые значительные последствия с течением времени, и это верно даже для стран Восточной Европы, которые пережили переход к социализму, аналогичный тому, что был в Китае после Второй мировой войны. С помощью как экономических ресурсов, так и неэкономических средств, последние из которых включают в себя стили воспитания, социализацию, развитие некогнитивных навыков и социальные сети, родители передают свои социальные преимущества или недостатки своим детям. Хотя революция отняла экономические ресурсы у бедных граждан, они по-прежнему обладали превосходными культурными и образовательными ресурсами, которые можно было использовать для повышения уровня образования их детей. Исследования также показали, что эффекты СЭС в семье сохраняются даже при расширении образования, поскольку родители с высоким СЭС могут найти способы использовать ресурсы в борьбе за более высокие уровни образования, поскольку образование более низкого уровня становится более доступным. Кроме того, даже если влияние СЭС родителей на следующее поколение будет блокировано или обращено вспять революцией, недавние исследования показывают, что СЭС бабушек и дедушек все еще может влиять на третье поколение. Однако коммунистическая революция в Китае не была обычным общественным событием. Это была радикальная классовая борьба, призванная коренным образом изменить социальные отношения между двумя противоборствующими классами: хорошими и плохими. Даже после того, как революция отобрала собственность у ранее привилегированных классов, дети из этих классов унаследовали постоянные обозначения плохого класса и пострадали от тех же последствий, считаясь «плохими» людьми, подлежащими «очистке» в послереволюционном Китае. Таким образом, дети из неблагополучных семей не только были лишены равных прав на образование; они также подвергались социальной изоляции, систематической дискриминации, а иногда и физическому насилию.




















Список использованных источников
Издание «Гардиан» [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://www.theguardian.com/world/2016/may/11/the-cultural-revolution-50-years-on-all-you-need-to-know-about-chinas-political-convulsion
Энциклопедия «Британника» [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://www.britannica.com/place/China/Attacks-on-party-members
Издание «Фонд Карнеги» [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://www.carnegiecouncil.org/media/series/100-for-100/the-other-china-hunger-part-i-the-three-red-flags-of-death
Издание «China media» [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://chinamediaproject.org/2020/11/02/a-brief-history-of-the-helmsman/
Издание «Стэйтсман» [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://www.thestatesman.com/opinion/great-helmsmani-1503123399.html
Эдгар Сноу в «Красная звезда над Китаем» Нью-Йорк: Grove Press, 1968, стр. 133
Энциклопедия «Британника» [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://www.britannica.com/event/Cultural-Revolution
Издание «Thoughtco» [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://www.thoughtco.com/what-was-the-cultural-revolution-195607
Издание «Learnsaylor» [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://learn.saylor.org/mod/book/view.php?id=54906&chapterid=40567
Чангью Ли. «Mao's "Killing Quotas." Human Rights in China (HRIC)». 2005 год.
Макфаргахар Родэрик, Шоэнхолс Михаэль «Mao's Last Revolution». Университетское издание Гарварда 2006.
Эндрю Кристофер. Василий Митрохин «The World was Going Our Way: The KGB and the Battle for the Third World». Basic Books Publishing 2005 год.
Издание «Нью Йоркер» [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://www.newyorker.com/news/daily-comment/the-cost-of-the-cultural-revolution-fifty-years-later









28