По книге « Иглмен Д. - Живой мозг. Удивительные факты о нейропластичности и возможностях мозга.»

Глава 9. Почему старого пса труднее обучить новым трюкам?Очевидный факт – чем старше организм, тем труднее он адаптируется к новым обстоятельствам. В этой главе я нашла ответы на важные вопросы –почему так происходит и чем выгодно, какие механизмы лежат в основе возрастного снижения пластичности мозга.Если вспомнить себя ребенком, то становится удивительно, как можно было за такой короткий период усвоить и освоить столько нового. В детстве наш мозг впитывает новую информацию, как губка, в мозгу интенсивно образуются новые связи. В первые годы жизни мы получаем и перерабатываем огромнейший объем информации – учимся ходить, овладеваем языком, приобретаем массу полезных (или вредных) привычек. То, что заложено в нас в детстве, оказывает сильнейшее влияние на всю дальнейшую жизнь. Детские травмы, с одной стороны, легче корригируются, с другой стороны – их отголоски прослеживаются и во взрослом возрасте. Но постепенно «двери захлопываются», и если до семи лет, к примеру, легко овладеть иностранным языком, как родным, то впоследствии это гораздо сложнее. Я думаю, это потому, что нейронные связи укрепляются, становятся жестче, и во взрослом возрасте наш мозг гораздо охотнее использует уже наработанные стратегии и навыки, нежели осваивает новые. По мере старения пластичность мозга снижается, и это происходит гетерохронно в разных областях, в соответствии с важностью функций которые эти области выполняют. Мне кажется, что сравнение нейронных связей с путями-дорогами, из которых одни зарастают травой и теряются, а другие активно используются и закатываются в асфальт, прекрасно отражает принцип работы мозга. Это, на мой взгляд, удачный компромисс между эффективностью и адаптивностью - действительно, зачем протаптывать новую дорожку без крайней на то необходимости, если есть удобное шоссе?При этом я вижу следующие преимущества взрослого мозга. Мозг ребенка легко и жадно перерабатывает новую информацию, а мозг взрослого – более тщательно отсеивает и анализирует ее. Структуры взрослого мозга более оптимизированы, более эффективны, а потому – менее гибкие. Полагаю, с точки зрения выживания это является вполне рациональным – наши предки жили не в столь быстро изменяющейся среде, да и срок жизни был короче. Нужно было всего лишь составить картину своего небольшого мирка, освоить несколько полезных навыков, и этого было вполне достаточно. Сейчас же мы оказались в быстро изменяющемся огромном мире, и для того, чтобы соответствовать его требованиям, нужно учиться, учиться и учиться. Это просто необходимо для того, чтобы как можно дольше сохранять гибкость мозга. Глава 10. Помнишь, как…Тайной памяти ученые занимаются уже давно, и, как мне известно, раскрыты многие ее механизмы. Я знаю, что в образовании воспоминаний участвуют различные структуры мозга, в частности, ключевую роль играет гиппокамп, Наши воспоминания не хранятся в определенных участках мозга, они гибко распределены по нейронной сети. Воспоминания обеспечиваются синаптическими связями между нейронами. Но это далеко не все, и до сих пор механизмы восприятия, хранения и воспроизведения информации раскрыты не до конца.Одна из интереснейших для меня загадок – почему давние воспоминания хранятся лучше, чем новые? Ведь попытки воспроизвести схему хранения данных в искусственных нейронных сетях показали, что быстро происходит «замусоривание» новой информацией, и старые данные извлекаются труднее, чем новые. Наш же мозг обходит эту проблему, дилемму стабильности — пластичности. Благодаря этой главе мне удалось понять еще один секрет нашей памяти. Во-первых, наш мозг не запоминает все подряд, в память уходит только значимая релевантная информация. Для формирования воспоминания задействуются небольшие участки, не влияющие на систему в целом, и сила синаптических связей укрепляется лишь в том случае, если эта ниформация важна и используется. То есть то, что для меня не значимо, я не запомню. Возможно, девушки правы, когда всерьез обижаются, если парень забыл их день рождения или дату первой встречи. Впрочем, это может говорить как о том, что для парня незначима девушка, так и о том, что для него незначимы даты. Во-вторых, нейронные популяции в нашем мозге связаны множеством временных ассоциативных связей, и одно воспоминание, как по цепочке, тянет за собой другие. Особенно хорошо запоминаются эмоционально окрашенные события, ведь в формировании эмоций задействованы глубинные структуры мозга, не столь гибкие, как неокортекс. Именно поэтому яркие воспоминания детства сохраняются на всю жизнь, я тоже вспомнила несколько таких и испытала чувства, как тогда.Интересно, что в отличие от компьютерной памяти, наша память практически не имеет ограничений «места на диске», а для того, чтобы записать новые воспоминания, не нужно стирать старые. Мне нравится, что все, что я когда-то что-то выучила, не пропадает бесследно, и если мне вновь понадобится, то это можно будет «вытащить» из памяти. Концепция послойной многотемповой системы, излагаемая автором, на мой взгляд, несколько сложна и перегружена, однако главное я уяснила: все формы пластичности взаимодействуют одна с другой, и мощь системе придает слаженное действие всех ее временных слоев. Это дает огромное количество степеней свободы и практически безграничные ресурсы памяти, что не может не радовать. Глава 11. Про волка и марсоходКонтраст между живыми и техническими системами является одной из ведущих тем книги, даже несколько навязчиво, как мне показалось. Например, чтобы продемонстрировать сей контраст, Иглмен рассказывает две истории, в которых противопоставляется судьбамарсохода, навсегда застрявшего в марсианских песках, и судьбы волка, который запутался в ловушке. Волк отгрыз себе ногу, освободилсяи ушел на трех ногах. На этих поучительных историях я поняла – причина, по которой волк смог адаптироваться, а марсоход не смог, заключается в том, что мозг не запрограммирован заранее на определенные действия.Потому что он запрограммирован на то, чтобы выяснить, как наилучшим образом взаимодействовать с миром, какмаксимизировать свою способность к выживанию и процветанию. Инженерной науке, по мнению Иглмена, давно пора брать пример у Матери-Природы в плане построения гибких систем, адаптирующихся согласно запросам пользователей или требованиям изменяющейся среды. Здесь я могу согласиться лишь частично. Перспективы создания таких механизмов поистине захватывающи. Внедрение в технические системы отдельных элементов принципов нейропластичности, тайминга – перспективно и вполне реализуемо. Но сделать что-то, полностью отвечающее возможностям мозга – нужно ли это, на самом деле? Я думаю, что это будут уже не аппаратные или программные системы – это должны быть живые системы. Кроме биоэтических проблем, связанных с внедрением подобных инженерных решений, мне видится здесь еще одна проблема – непредсказуемость. Действительно, во всех предыдущих главах мы видели множество примеров удивительной гибкости мозга. Сколько случайных факторов влияют на развитие и формирование нашего, столь уникального и пластичного мозга,на скольких уровнях – молекулярном, генном, клеточном – происходят изменения, обеспечивающие адаптацию. Полагаю, что автор, намеренно, или нет, несколько идеализирует живые организмы. Действительно, сам принцип организации мозга, его пластичность, дает уникальные способности к адаптации. Однако я вижу, что реализация на уровне отдельно взятого организма далеко не идеальна (чему дано множество примеров в книге). Потратив миллиарды лет на создание гибких живых творений, которыми так восхищается автор, Мать-Природа определила им очень узкий круг задач: по сути, это выжить и размножиться. Создаваемые человеком умные системы, о которых мечтает автор, должны выполнять более сложные задачи, направленные на удовлетворение потребностей человека.Поэтому создание искусственного подобия живой системы с достаточной степенью стабильности, надежности и безопасности – дело неблизкого будущего, оно потребует огромных ресурсов, и не факт, что окупится. Глава 12. Найти давно почившую любовь ЭтциСмогут ли ученые когда-нибудь, анализируя строение мозга, восстановить историю жизни человека, понять, как он жил и кого любил? Ведь каждое событие нашей жизни так или иначе должно запечатлеваться в миллиардах нейронов и триллионах связей между ними. Вопрос остается открытым, может, кому-нибудь это интересно, но не мне. Финальная глава книги – настоящий гимн автора нейропластичности. Семь принципов мозга показались мне похожими на манифест, или на семь заповедей, которых, пожалуй, стоит придерживаться и в жизни: 1. Отражай реальность. 2. Не пренебрегай любыми входящими сигналами.3. Задействуй любые органы. 4. Сохраняй ценное. 5. Изолируй стабильные данные. 6. Конкурируй или умри. 7. Следуй за фактами. Наш мозг – это наша личность, и отражение нашего мира. Благодаря нейропластичности мы вбираем в себя образцы пространства и времени, фиксируя в мозге каждый шаг нашего пребывания в мире. Благодаря пластичности мозга человек – один из самых уникальных видов на планете. Он освоил для обитания всю планету, вышел в космос, и это рождает у меня надежду, что когда-нибудь мы решим и самую сложную задачу – познать и понять работу собственного мозга.