Ереси конца 15-16 века

Эти европейские противоречия сыграли бы ключевую роль в интеллектуальном становлении Максима.Во Флоренции Максим стал последователем аскета, пуританина, флорентийского монаха-доминиканца Джироламо Савонаролы (1452-1498), чья судьба стала судьбой Максима. Савонарола был радикальным аскетом. Он осуждал все легкомыслие и удовольствия — игры, особенно азартные игры, светскую музыку, танцы, секс, финансистов и бизнес. В 1492 году он организовал «костер тщеславия», в ходе которого на улице сжигались игорные столы, колоды игральных карт, зеркала, украшения и «неприличные» книги, картины и статуи. Савонарола придерживался своего собственного учения, спал на жесткой кровати под грубым одеялом и возложил на себя обязанность чистить отхожие места целиком. Его антиматериализм также подпитывал его неприятие церковной эстетики, он выступал против роскошных фресок и всего, кроме самой ограниченной монастырской собственности. Суровые учения Савонаролы не противоречили гуманизму. Они были реакцией на то, что он считал обогащением католической иерархии, коррупцией и презрением к бедным, что противоречило учению Христа. Савонарола был также политиком — резким критиком тирании и драконовских налогов, поддерживаемых церковью. Более широкое образование Максима привело его к тому, что он отказался от части пуританства адского огня и серы своего флорентийского наставника и воспринял элементы классической античности и рационалистического гуманизма эпохи Возрождения. Савонарола был частью одного направления в более широком католическом реформационном движении и продвигал соответствующие реформы в учреждениях, которыми он руководил, таких как приорат в Тосканском монастыре и Флорентийский монастырь Святого Марка. Он установил строгий порядок аскетизма и бедности, распродав все монастырские ценности и раздав вырученные средства местной бедноте. Другие монастыри Тосканы начали перенимать его метод. В 1494 году осуждение Савонаролой тирании способствовало восстанию против Медичи, библиотеку которого он приобрел для собора Святого Марка. Он призвал новых правителей Флорентийской республики принять ее первый закон, запрещающий тираническое правление.Неудивительно, что Савонарола вскоре столкнулся с церковными властями и папой Александром IV, который, помимо прочих прегрешений, признался, что был отцом нескольких детей от любовниц. Арестованный в Вербное воскресенье в 1498 году вместе с двумя монахами, которые были одними из его самых ярых последователей, Савонарола и его коллеги были осуждены как еретики, подвергнуты жестоким пыткам и приговорены к смертной казни через повешение и сожжение. 23 мая флорентийцы собрались на площади Синьории и наблюдали, как медленно вешали монаха Сальвестро и Доменико, прежде чем Савонарола взошел на эшафот под насмешки толпы, чтобы встретить ту же участь; затем все три тела были сожжены. Неизвестно, был ли Максим свидетелем этого события или нет. После сурового конца Савонаролы Максим поступил на службу к итальянскому принцу, преданному Савонароле. В 1502 году он поступил в доминиканский монастырь Святого Марка, где Савонарола когда-то был настоятелем. Но Грек не «перешел на латынь» и не был склонен переходить из православия в католицизм. Скорее, как приверженец идей Савонаролы, он получал доступ к латинским и греческим рукописям Святого Марка. Однако последовавшая реакция против Савонаролы — упоминание о нем было запрещено в монастырях и церквях – ограничила возможности Грека работать с рукописями. В апреле 1504 года он отказался от доминиканского монашества и на следующий год поступил в монастырь Ватопед на горе Афон. Там он был облечен новым рвением в форме «апостольской» или миссионерской работы и, возможно, посетил несколько славянских стран со своего места. Он сильно заинтересовался древнегреческой историей и греческими ортодоксальными моральными учениями, которые включали в себя еще одну дозу гуманизма, хотя и более ограниченную, чем его платонические и другие исследования в Италии.В 1518 году Максим перенес свое апостольство в Россию, где он был первым, кто принес весть об открытии Америки Колумбом, по приглашению Василия III, который поручил ему помогать русскому духовенству переводить и исправлять религиозные тексты. Прибыв в Москву, когда преследования и изоляция нестяжателей продолжались, Максим познакомился с Патрикеевым, который рассказал ему об уровне экономической и моральной коррупции среди православного духовенства. Приняв мантию Сорского, Максим проповедовал аскетическое учение Савонаролы против тлетворного влияния монастырских владений, привлекая множество монашеских учеников и мирян. Написав более 150 собственных работ, он назвал монахов, живших за счет крестьянского труда, «кровососущими тварями» и предсказал, что Россия погибнет вместо очищения церкви. Максим познакомил Москву с платоновской критикой Аристотеля, преподававшейся в академии во Флоренции эпохи Возрождения, но малоизвестной в России. В своем долгом споре с новым московским митрополитом Данилом, выступающим за сохранение стабильности, он осудил растущую зависимость церкви от «коварных правил» (кривила), а не от «справедливых правил» (правила). Он критиковал три порочных порока: «любовь к сладостям, похвале и серебру», последний из которых мешал духовной миссии церкви. Максим провел аналогию между утверждением церкви о том, что монастырская собственность была общим достоянием народа, и группой мужчин, оправдывающих свои отношения с проституткой, поскольку она принадлежит всем, кто имеет к ней доступ.4. Кончина НестажателейКак и в случае Сорского с Иваном III, Василий III сначала терпел, но затем отверг учение Максима. Терпимость сына следовала инструментализму его отца, учение Максима способствовало отказу от престола и, таким образом, ослаблению церкви по отношению к короне. Как и в случае с его флорентийским наставником, осуждение Максимом своего главного покровителя привело бы к его гибели от рук властей. В 1525 году Максим и Патрикеев были арестованы и преданы суду новым митрополитом-иосифлянином Данилом, смещенным Василием III с поста архимандрита Волоколамского монастыря Иосифа в 1522 году. В то время как Данил, возможно, был мотивирован критикой Максимом церкви, царь Василий, похоже, согласился на судебный процесс из-за осуждения тандемом нестажателей развода князя с женой Соломонией в 1524 году в пользу литовской принцессы Елены Глинской. Патрикеев был осужден за пересмотр священных книг и противодействие монастырскому имуществу и заключен в Волоколамский монастырь, где вскоре скончался. Максим, обвиненный в ереси и допрошенный методами инквизиции, был осужден и сослан в кандалах в темницу Волоколамского монастыря, ему было запрещено читать и писать. В 1531 году его снова судили за то, что он письменно подтвердил свои взгляды после перевода в другой монастырь при более свободном режиме. Возвращенный в Волоколамскую темницу, он провел там двадцать лет, пока не был освобожден в первые годы правления Ивана IV или Грозного, где он умер с признанием в 1556 году в главном Свято-Сергиевом монастыре РПЦ как почитаемая, хотя и забытая фигура. Но даже когда он был освобожден, за его сообщниками охотились и выгоняли из России. Например, его покровитель и последователь Сорского, архимандрит Астемий из монастыря Св. Сергий, был сослан на Соловецк за ересь церковным собором 1553-54 годов, а затем бежал в католический антагонист России, Польшу-Литву. Ряд других еретических диссидентских движений появился в России 16 века, включая вторую волну реформаторских движений, связанных с иудаизмом и нестяжательством. Лидер последнего такого возрождения, Феодосий Косой, был вовлечен в расследование другой группы «нестажателей» последней волны. Судимый, осужденный и заключенный в тюрьму, он также смог бежать в Польшу-Литву. Устанавливалась историческая модель бегства российских диссидентов на Запад.По иронии судьбы, триумф Иосифлян над нестяжателями ознаменовал начало конца симфомии и разделения власти между государством и Церковью, кульминацией которого стало полное подчинение Церкви государству при Петре Великом в начале 18 века. В обмен на поддержку Церковью большей власти государственного самодержца как над обществом, так и над Церковью Иван Великий воздержался от действий против монастырских владений, и государство добилось лишь постепенного прогресса при Василии III. Однако при внуке Ивана Великого, Иване IV или Грозном (Грозный или Устрашающий), постепенно был установлен полный государственный надзор за церковными доходами и приобретениями. В 1580 году земский собор наложил строгие ограничения на способность церкви приобретать новые владения, запретив покупку у служилых бояр и увеличение числа «душ», работающих на ее землях. Более того, царь был уполномочен забрать любые предыдущие монастырские владения, полученные до 1580 года, без компенсации. Таким образом, победа иосифлянских владетелей над нестяжателями вскоре была сведена на нет поражением РПЦ от рук автократического государства в том же столетии и, в конечном счете, оставила Россию без какого-либо крупного института, автономного от государства.Что еще более важно для наших целей, гибель нестяжателей в борьбе с церковными старейшинами ознаменовала гибель третьего крупного еретического движения в средневековой России, каждое из которых было тесно связано с угрозами со стороны иностранных держав того времени, в первую очередь Литвы и Речи Посполитой. Не менее важно, что с кончиной Максима в Санкт-Петербурге Сергий, первый из многих образованных на Западе деятелей, который, по иронии судьбы, выступал за российскую специальную миссию, «последний влиятельный сторонник толерантного христианского гуманизма исчез с московской сцены». Западное влияние теперь подверглось «многостороннему нападению», усилив тенденцию к повышению бдительности в области безопасности в отношении внешних и внутренних угроз, связанных с Западом. Преимущественно религиозные конфликты иудеев и нестяжателей начали перекрываться политическими, которые поглотили Московское государство в царствование Ивана Грозного и бояр.ЗАКЛЮЧЕНИЕВ заключение мы видим, что ни лидер стригольников 14-го века Карп, ни сонаставитель Грека никогда не были включены в качестве важного символа инакомыслия (или традиции) ни в русскую культуру, ни в ее субкультуры. Нестяжатели были, но только Максим Грек вошел в общую культуру сколь-либо значительным образом. Даже Максим присутствует только в российской историографии. На основе новых советских открытий и особенно новой открытости в позднесоветский и постсоветский периоды Россия переживает не просто значительное религиозное возрождение, но и возобновленный и растущий интерес к жизни, философии и политике святого Максима как в рамках традиционной официальной Церкви, так и в старообрядческой общине. Из-за его преимущественно религиозной значимости и косвенной связи с «Другим», Западом, после его прибытия в Россию, из которой ему так и не разрешили уехать, наследие святого Максима менее резонансно в общей русской культуре. Тем не менее, он остается лучшим символом зарождающейся российской дилеммы, коренящейся в западном влиянии, внутренних разногласиях, вызванных этим влиянием, и угрозе того, что эти внутренние разногласия могут быть использованы западнороссийскими и восточноевропейскими конкурентами и врагами Москвы.СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ«Известие» митрополита Зосимы о соборе 1490 годаБиллингтон Дж. Х. Икона и топор: Интерпретирующая история русской культуры // Нью-Йорк: Винтаж. – 1970.Жидовствующие // Евклид — Ибсен. — М: Советская энциклопедия. – 1972.Лукин Л. Умом Россию понимать // Москва: Весь мир. – 2015.Лурье Я.С., Казакова Н.А. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV — начала XVI вв. – 1955. Никольский Н. М. История Русской Церкви // Москва: Политиздат. – 1988.Пайпс И. Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры // Нью-Хейвен и Лондон: Издательство Йельского университета. – 2005.Платонов С.Ф. Лекции по русской истории // Москва: Высшая школа. – 1993.