В А Гиляровский о быте, традициях и нравах московской бедноты

Ведь сам факт существования «дна» жизни предполагает и наличие верхнего ее течения, к которому и стремятся персонажи. Но и это не может стать основанием драматургического конфликта – ведь это напряжение тоже лишено динамики, все попытки героев уйти со «дна» оказываются бесперспективными. Даже появление полицейского Медведева не дает импульса развитию драматургического конфликта.
В пьесе существует любовный конфликт (взаимоотношения Васьки Пепла, Василисы, жены Костылева, самого хозяина ночлежки и Наташи). Любовный конфликт является гранью социального конфликта и интересует нас именно с этой стороны. Он показывает, что античеловеческие условия «дна» калечат человека, и самые возвышенные чувства, даже любовь, ведут не к обогащению личности, но к смерти, увечью и каторге.
Развязав любовный конфликт, Василиса выходит из него победителем, достигает сразу всех своих целей: мстит бывшему любовнику Ваське Пеплу и своей сопернице Наташе, избавляется от нелюбимого мужа и становится единовластной хозяйкой ночлежки. В Василисе не осталось ничего человеческого, и ее нравственное оскудение показывает чудовищность социальных условий, в которые погружены и обитатели ночлежки, и ее хозяева.
В экспозиции мы видим людей, в сущности, смирившихся со своим трагическим положением. Завязкой конфликта оказывается появление Луки. Внешне он никак не влияет на жизнь ночлежников, но в их сознании начинается напряженная работа. Лука сразу же оказывается в центре их внимания, и все развитие сюжета концентрируется именно не нем. В каждом из героев он видит светлые черты его личности, находит ключ и подход к каждому из них. И это производит истинный переворот в жизни героев. Развите внутреннего действия начинается в тот момент, когда герои обнаруживают в себе способность мечтать о новой и лучшей жизни.
Оказывается, что те светлые стороны, которые угадал Лука в каждом герое пьесы, и составляют его истинную суть. Оказывается, проститутка Настя мечтает о прекрасной и светлой любви, Актер, спившийся человек, вспоминает о творчестве и всерьез задумывается о возвращении на сцену, «потомственный» вор Васька Пепел находит в себе стремление к честной жизни, хочет уехать в Сибирь и стать там хорошим хозяином. Мечты обнаруживают истинную человеческую суть героев Горького, их глубину и чистоту. Так проявляется еще одна грань социального конфликта: глубина личности героев, их благородные устремления оказываются в вопиющем противоречии с их социальном положением. Устройство общество такого, что человек не имеет возможности реализовать свою истинную суть.
Лука с первого момента своего появления отказывается видеть в ночлежниках жуликов. «Я и жуликов уважаю, по-моему, ни одна блоха не плоха: все черненькие, все прыгают»27 - так говорит он, обосновывая свое право называть своих новых соседей «честным народом» и отвергая возражение Бубнова: «Был честной, да позапрошлой весной»28. Истоки такой позиции – в наивном антропологизме Луки, который полагает, что человек изначально хорош, и лишь социальные обстоятельства делают его плохим и несовершенным. Позиция Луки предстает в драме очень сложной, и авторское отношение к нему выглядит неоднозначным. Авторская позиция выражается в первую очередь в развитии сюжета. После ухода Луки все происходит совсем не так, как рассчитывали герои, и как убеждал их Лука. Васька Пепел действительно пойдет в Сибирь, но не как вольный поселенец, а как каторжник, осужденный за убийство Костылева. Актер, потерявший веры в свои силы, в точности повторит судьбу героя притчи о праведной земле, рассказанной Лукой. Доверяя герою рассказать этот сюжет, горький и сам в четвертом акте обыграет его, сделав прямо противоположные выводы. Лука, рассказав притчу о человеке, который, разуверившись в существовании праведной земли, удавился, полагает, что человека нельзя лишать надежды, пусть иллюзорной. Горький же через судьбу Актера уверяет читателя и зрителя в том, что именно ложная надежда может привести человека к нравственной и физической гибели.
5. М. Горький и В. Гиляровский: воссоздание московского «дна» в художественной реальности
В качестве материала для исследования мы выбрали два источника: пьесу М. Горького «На дне» и произведение В. Гиляровского «Москва и москвичи». При этом, второй источник был рассмотрен нами в качестве основного, а первый – как вспомогательный. Подобная расстановка приоритетов обусловлена многими причинами.
Кроме всего прочего, это вызвано жанром указанных произведений. Оба текста – являются предметами художественной литературы. Но при этом у нас есть основания утверждать, что «Москва и москвичи» Гиляровского обладают большей степенью документальной достоверности, чем пьеса Горького. Это подтверждает следующий общеизвестный факт – Гиляровский многие годы работал газетным корреспондентом, и опыт, накопленный им за это время, лег в основу его произведения. По сути, данный сборник является скомпонованным материалом, накопленным за срок работы в газетах Москвы. А в достоверности информации, опубликованной им на газетных страницах у нас нет поводов сомневаться хотя бы потому, что мы доверяем единогласному мнению историков журналистики – «Гиляровский – король репортажей». Таким образом, мы имеем перед собой сборник очерков. Очерк является публицистическим жанром и по определению отвергает возможность художественного вымысла.
«На дне» Горького – чисто литературное произведение, и подчиняется, соответственно, законам литературных жанров. О документальной достоверности этой пьесы нам ничего не известно. Возможно, в ее основу легли реальные события и прототипы. Но мы посчитали излишним изучать соответствующую исследовательскую литературу. Нам хватило следующего факта из биографии Горького и Гиляровского. По воспоминаниям Морозова, когда ставилась пьеса «На дне», традициям и нравам московской бедноты актеров учил далеко не Горький, а Гиляровский. Из этого можно сделать вывод, что Алексей Максимович был не очень-то компетентен в указанном вопросе, а, значит, и не располагал конкретными достоверными знаниями. Следовательно, в основе его произведения лежит художественный вымысел. Тем не менее, мы утверждаем, что художественная реальность пьесы соответствует реальной действительности. Нас в произведении Горького как источнике для анализа быта низших слоев москвичей, заинтересовало то, что в ней есть прямые параллели к произведению Гиляровского.
Так, например, в основе философии главного героя пьесы Луки лежит мысль об изначальном равенстве всех людей, независимо от рода их деятельности и образа жизни: «Я и жуликов уважаю, по-моему, ни одна блоха не плоха: все черненькие, все прыгают».29 У Гиляровского есть персонаж городовой рудников. Вот что он говорит о преступниках Хитровки: «За двадцать лет службы городовым среди рвани и беглых у Рудникова выработался особый взгляд на все:
- Ну, каторжник... Ну, вор... нищий... бродяга... Тоже люди, всяк жить хочет. А то что? Один я супротив всех их. Нешто их всех переловишь? Одного пымаешь - другие прибегут... Жить надо!».30
Фактически, городовой Рудников повторяет то же, что неустанно в пьесе Горького твердит всем Лука: «Все люди хорошие. Самое главное – любить их и верить им». Этот тезис получает неожиданное развитие в сюжете Гиляровского, на страницах «Москвы и москвичей». Гиляровский описывает ситуацию, когда дал бродяге крупную купюру и попросил купить себе папирос. Сопровождающий его Глеб Успенский осмеял своего друга, сказав, что нищий не за что не вернется и не принесет сдачу. Какого же было его удивление, когда произошло все совсем наоборот:

«- Нет, постой, что же это? Ты принес? - спросил Глеб Иванович.
- А как же не принести? Что я, сбегу, что ли, с чужими-то деньгами. Нешто я... - уверенно выговорил оборванец.
- Хорошо... хорошо, - бормотал Глеб Иванович. Я отдал оборванцу медь, а серебро и папиросы хотел взять, но Глеб Иванович сказал:
- Нет, нет, все ему отдай... Все. За его удивительную честность. Ведь это...
Я отдал оборванцу всю сдачу, а он сказал удивленно вместо спасибо только одно:
Чудаки господа! Нешто я украду, коли поверили?»31
Таким образом, мы видим, что философия Луки действительно имеет право на существование, так как работает не только на страницах пьесы Горького, но и жизни. С другой стороны, здесь же, на страницах Гиляровского, мы находим подтверждение и прямопротивоположному утверждению: социальная среда наносит неизгладимый отпечаток на все стороны личности, и избавится от него невозможно:
«- Хочешь, сниму кандалы, только дай слово не бежать.
- Ваше дело держать, а наше дело бежать! А слова тебе не дам. Наше слово крепко, а я уже дал одно слово.
Вскоре он убежал из тюрьмы, перебравшись через стену».32
В заключении к этой главе можно сделать следующие выводы. Оба источника являются документальным свидетельством описываемой эпохи. Они иллюстрируют социальное устройство и всего московского общества в целом («Москва и москвичи»), и, более подробно – отдельной его части – общественного «дна». Каждый из выбранных нами источников представляют собой интерес для социологов, историков и литературоведов. И каждый из них имеет свои особенности: Горький показывает низший слой московского общества через призму художественного восприятия и обильно снабжает его тезисами философского характера («Человек – это звучит гордо!» и т. д. ). Гиляровский выбирает документальную манеру изложения материала и нейтральный, непредвзятый тон повествования, чем и привлекает нас как исследователей быта московской бедноты.
Заключение
Целью нашего исследования было детальное ознакомление с особенностями быта, традиций и нравов московской бедноты рубежа девятнадцатого и двадцатого веков.
В ходе работы мы пришли к выводу, что выбранные нами для этого источники, в целом, отвечают поставленной исследовательской цели: опираясь на текст Гиляровского, нами была воссоздана картина бедняцкой жизни Москвы. Пьеса Горького в этом отношении также оказалась полезной: она дала, в первую очередь, возможность сравнить и сопоставить не одно, а два видения проблемы. В результате сравнения источников мы нашли много общего, что подтверждает достоверность воссозданной нами картины быта низшего московского общества.
Для достижения цели работы нами были поставлены определенные задачи.
Во-первых, это анализ источников. Анализ источников был осуществлен нами детально в соответствии с заявленной темой работы. Но мы отдаем себе отчет в том, что оба текста являются предметом для более глубинного и разностороннего исследования.
Во-вторых, задачей нашей работы мы ставили себе комплексный обзор исследовательской литературы по выбранной теме. Сложностью в достижении этой задачи стало то, что научная сфера, затрагивающая тему нашего исследования очень обширна. Она включает в себя социологию, литературоведение, историю литературы и журналистики девятнадцатого и двадцатого веков. Из имеющегося у нас материала мы выбрали наиболее соответствующий цели нашего исследования.
Следующей нашей задачей было сопоставление указанных источников с точки зрения достоверности фактов. Мы пришли к выводу, что оба источника можно использовать в качестве исторического свидетельства интересующей нас эпохи.
Кроме того, мы ставили себе задачу обобщения характеристик для московского «низшего» общества на примере выбранных источников. В качестве обобщающих признаков мы выделили следующие:
внутренняя иерархичность этой социальной общности,
замкнутость внутри социальной общности,
тяжелые бытовые условия,
преждевременное взросление, старение и смерть представителей московской бедноты,
социальное взаимодействие с остальным обществом Москвы,
невозможность продвигаться вверх по социальной лестнице,
своеобразная, оторванная от всего московского общества, специфика организации быта,
статичность культурного и бытового уклада жизни,
оторванность от общекультурных архетипов,
отсутствие традиционных стимулов для духовного и социального развития,
стремление достижения престижа внутри своей социальной группы,
повышение социального статуса за счет физической силы,
высокая степень приспосабливаемости представителей московского «дна» к непредвиденным условиям, повышенная мобильность как средство выживания.

В дальнейшем, продолжая работу над указанным явлением, нам бы хотелось, во-первых, сузить тему для возможности более детального анализа и, во-вторых, привлечь к исследованию достоверные документальные свидетельства об интересующем нас вопросе, например, статистические данные.
Библиография
Список источников:

Гиляровский В. А. , Собрание в четырёх томах, т. 4// М., Правда, 1989, сс.3-374,
Горький М., «На дне», Москва, 1987 год, //57 стр.

Список использованной литературы:

Введение в литературоведение, Москва, 2000 год, Вагриус //568 стр.
Введение в литературоведение,// Новосибирск, 2000год//478 стр.
Восленский М. Номенклатура- М., 1992// 321 стр.
Махонина С. Я История русской журналистики начала двадцатого века, глава «Газетное дело и газетные люди» http://www.evartist.narod.ru/text1/91.htm
Морозов Н.. Сорок лет с Гиляровским, Новосибирск, 1999 год, // 254 стр.
Красильников С.А. На изломах социальной структуры: Маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917 – конец 1930-х гг.). – Новосибирск, НГУ, 1998, // 132 стр.
Павлова И.В. Сталинизм: становление механизма власти.- Новосибирск, 1993// 118 стр.
Паустовский К. «Дядя Гиляй»
http://paustovskiy.niv.ru/paustovskiy/text/rasskaz/dyadya-gilyaj.htm
Полиция и милиция России: страницы истории. – М., 1995.// 198 стр
Плуцер-Сарно А. Словари мертвых слов, опубликованная в журнале «Новый мир» за 2001 год в № 3
Стариков Е.Н. Общество – казарма от фараонов до наших дней. – Новосибирск, 1996// 98 стр.
Сухих И. Московский текст дяди Гиляя (1926 —1935. “Москва и москвичи” В. Гиляровского), журнал «Звезда» 2004, № 4, http://magazines.russ.ru/zvezda/2004/4/suhih17.html
Тяжельникова В. С. Отношение к власти в контексте исторической памяти «Политико-психологические проблемы исследования массового сознания»/ Под ред. Шестопал Е. Б. – М. : Аспект Пресс, 2002. – 203 стр.
Чехов М. В. А. Гиляровский Жизнерадостные люди
//chehov.niv.ru/chehov/vospominaniya/gilyarovskij.htm










1 «Отношение к власти в контексте исторической памяти» В. С. Тяжельникова, стр. 109 «Политико-психологические проблемы исследования массового сознания»/ Под ред. Шестопал Е. Б. – М. : Аспект Пресс, 2002. – 203 стр.
2 «Московский текст» дяди Гиляя (1926 —1935. “Москва и москвичи” В. Гиляровского)», журнал «Звезда» 2004, № 4, http://magazines.russ.ru/zvezda/2004/4/suhih17.html
3 там же, http://magazines.russ.ru/zvezda/2004/4/suhih17.html
4 Н. Морозов. «Сорок лет с Гиляровским», стр. 97, Новосибирск, 1999 год, // 254 стр.
5 «Введение в литературоведение», стр. 175// Новосибирск, 2000год//478 стр.
6 «Московский текст» дяди Гиляя (1926 —1935. “Москва и москвичи” В. Гиляровского)», журнал «Звезда» 2004, № 4, http://magazines.russ.ru/zvezda/2004/4/suhih17.html
7 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр. 97// М., Правда, 1989, сс.3-374. 
8 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр.164 // М., Правда, 1989, сс.3-374. 
9Махонина С. Я «История русской журналистики начала двадцатого века», глава «Газетное дело и газетные люди» http://www.evartist.narod.ru/text1/91.htm

10 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр.100 // М., Правда, 1989, сс.3-374.
11 там же, стр. 215
12 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр.151 // М., Правда, 1989, сс.3-374.
13 Красильников С.А. На изломах социальной структуры: Маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917 – конец 1930-х гг.). – Новосибирск, НГУ, 1998, стр. 4 // 132 стр.
14 там же, стр. 5
15 Красильников С.А. На изломах социальной структуры: Маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917 – конец 1930-х гг.). – Новосибирск, НГУ, 1998, стр. 87 // 132 стр.
16 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр. 81 // М., Правда, 1989, сс.3-374.
17 там же, стр. 89
18 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр. 103 // М., Правда, 1989, сс.3-374.
19 там же, стр. 103
20 там же, стр. 109
21 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр. 109 // М., Правда, 1989, сс.3-374.
22 там же, стр. 117
23 там же, стр. 117
24 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр. 148 // М., Правда, 1989, сс.3-374.
25 там же, стр. 148
26 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр. 164 // М., Правда, 1989, сс.3-374.
27 М. Горький, «На дне», стр. 45, Москва, 1987 год, //57 стр.
28 там же, стр. 45
29 М. Горький, «На дне», стр. 45, Москва, 1987 год, //57 стр.
30 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр. 153 // М., Правда, 1989, сс.3-374.
31 По изданию: В.А. Гиляровский, Собрание в четырёх томах, т. 4, стр. 161 // М., Правда, 1989, сс.3-374.
32 там же, стр. 194




21